— Я хотел сказать. Только сейчас я понял, как я рад!
— Не больше моего! Взгляните на них!
Она жестом указала на группу послов и консулов, окруживших графа фон Биббербаха.
— Да, вид у них… растерянный, — сказал я. Наши глаза встретились, и мы рассмеялись. И в то же время я почувствовал холодок у корней волос. Сбрасывать этих людей со счета было рано… Если начнется война, смогу ли я вступить в островитянскую армию? И, если останусь в живых, разрешат ли мне не покидать Островитянию?
Вглядываясь в лицо Наттаны, я не мог найти ответа.
— Ах, как я рад!
Я схватил руку Наттаны и стиснул ее в своей. Но кому было до этого дело?..
— Я и забыл, Наттана, что у вас не приняты рукопожатия.
Ладонь девушки была мягкой, безвольной.
— Иногда и мы так делаем, — сказала она, и пожатие ее стало чуть крепче.
— Ах, Наттана, не могу выразить, как я рад, что ваша страна решилась на это!
Девушка мягко, словно извиняясь, отняла руку.
— Что вы собираетесь сейчас делать, Джонланг?
— Придется работать до вечера, чтобы закончить статью. А завтра или послезавтра возвращаюсь к Файнам, если, конечно, не случится ничего непредвиденного.
— Я еду в Верхнюю усадьбу, — девушка потупилась. — Не знаю, надолго ли. Отец говорит, что лучше мне уехать.
— Жаль!
— Мне тоже. Не люблю, когда меня наказывают.
Она подняла голову.
Мы с Эком выезжаем послезавтра. Нам с вами по пути.
— Мы могли бы поехать вместе, — сказал я, не раздумывая.