— За порядок, — отрубил Ряднов и отвернулся.
Ивонин вздохнул и спросил:
— И вот вы, такой опытный стрелок, таежный охотник, любитель порядка, и вдруг стреляете в окно. Тут я что-то не понимаю...
— Я не стрелял, я целился.
— В окно?!
— Ну, а куда ж еще? — повысил голос Ряднов. Потом что-то вспомнил и, видимо, успокоился. — Это ведь тоже привычка. В армии, когда проверяешь оружие, обязательно отворачиваешься в чистую сторону и держишь оружие вверх, в небо. А если прикидку делаешь, опять-таки обязательно в поле. Ну вот, наверное, поэтому... — Ивонин все так же пристально, иронически смотрел в глаза Ряднова, и каменщик, несколько замявшись, смутился и растерянно пояснил: — Потом еще — тоже привычка, — всегда хочется прицелиться во что-нибудь.
— Во что же вы целились, гражданин Ряднов, за окном? — перебил следователь.
— Не знаю... Не помню... — Он задумался. — Скорее всего, в сосенку какую-нибудь. В вершинку.
— Ясно. Значит, целился в сосенку... — задумчиво и даже как будто сочувственно протянул Ивонин. — А может, и не в вершинку? Может, и в серединку? А?
И это мелькнувшее сочувствие успокоило Ряднова, и он ответил умиротворенно, так, словно готов был помочь следователю:
— Может... Только я почему-то думаю, что в вершинку — она на фоне неба хорошо просматривается, а серединка сливается. Так что, скорее всего, в вершинку.
— А может, в серединку?
— А может, и в серединку. Честное слово, не помню.
Мягко зазвонил телефон, и Петр Иванович, все так же не спуская взгляда с Ряднова, снял трубку.
— Да. Сейчас приду.
Он ушел, а Ряднов долго смотрел в окно, потом обернулся и спросил у Николая:
— Чего он добивается? Не знаешь?
Николай пожал плечами, промолчал.
В канцелярии Ивонину передали протокол вскрытия трупа Андреева и завернутый в бумажку жакан — кусочек свинца, похожий на древнюю картечину. Петр Иванович взвесил жакан на руке, вздохнул и стал читать протокол. За привычно официальными словами вставало главное: жакан проник в сердце. Отличный выстрел — мгновенная смерть. Смущало одно обстоятельство: жакан ударил не прямо в грудь, а в бок. В бок, перед самым бицепсом левой руки.
Ивонин несколько минут стоял около канцелярского стола и думал, припоминая и положение трупа, и тропинки, и недоброе, косое окошко рядновского дома. Все было несколько необычным, и все требовало объяснения. И как бы отпечатав у себя в мозгу все, о чем думалось в эти минуты, Петр Иванович вернулся в кабинет, прошел на свое место. Андрей Яковлевич был уже не так покоен, как в начале допроса. Тревога уже смутила его, и он, не выдержав ивонинского взгляда, заерзал и отвел глаза.
ebooksa