Впрочем, когда Ряднов шагал к дому, он еще не был преступником и поэтому не мог так думать и, наверное, подумал, что стоит посмотреть на следы.
Спокойно! А почему эти следы показались ему в диковинку? Ведь он охотник и таких следов видел очень много! А эти его почему-то заинтересовали. Почему?
Но проанализировать этот новый вопрос Грошев не успел: он посмотрел на рядновский дом и увидел, что из его трубы споро и домовито курчавился белый дым. Значит, в доме жили. Но кто? Ведь дом не конфисковали, а родственников у Ряднова, в сущности, не было.
Толкнув калитку, Грошев постучал в дверь. Ее открыла Анна Ивановна, быстро и подозрительно оглядела его и, узнав, без особой радости бросила:
— Проходите.
Грошев и сам не знал, зачем он зашел в этот дом. Просто он по-человечески заинтересовался тем, кто сразу, без передышки, сел на еще теплое, живое домовище.
— Значит, переехали? — спросил он, чтобы хоть что-нибудь спросить.
— Да. Ведь он такой же мой, как и его. Дом-то...
— Как это понять?
— Очень просто. Без задних мыслей. Когда у него умерла мать, он продал домишко и мы начали строиться здесь.
— Так это же он продал.
— А строились вместе. Он стены клал, он все своими руками делал.
— И опять-таки он стены клал.
— А я помогала! — почти выкрикнула Анна Ивановна. — Понимаете, мы все здесь вместе делали. Вот! Вместе!
— Понял. А ваша квартира?
— А квартиру пока сдала. Подружке.
Все было ясно, все понятно, но Николай уже не мог остановить разгона своих мыслей. Все дело Ряднова, каждое его слово на том, памятном допросе, все еще жило в нем, и потому Николай, как бы даже не желая, уточнил:
— Это той, с которой ковры покупали?
Анна Ивановна исподлобья быстро взглянула на Грошева и спокойно подтвердила:
— Той самой.
ebooksa