— Душу бы из вас вытрясти! — сказал угрожающе. — За это бандеровцы всех нас на сук…
Андрей вытащил из-под ватника автомат, повесил на шею.
— Если мы дадимся! — ответил дерзко.
— Дурак ты, вот кто! — вдруг рассердился Демчук. Потер подбородок, обернулся к хате, крикнул: — Катря! Слышишь, Катря!
Жена Демчука, полная, красивая и голосистая, — первая певунья в селе. Удивлялись, почему такая красавица пошла за бедняка, да еще и хромого, но со временем даже самые злые сельские сплетницы притихли, увидев, в каком согласии живут Демчуки.
Катерина Семеновна выглянула в окно, спросила:
— Что тебе, счастье мое?
Вот так всегда: “Счастье мое”, или: “Радость моя”, а он: “Птичка моя певчая…”
— Запрягай Белку, рыбонька, и побыстрее!
— Что так горит?
— Скоро здесь будут бандеры, и не сносить нам всем головы!
Демчук быстро, почти не хромая, взбежал на крыльцо, взял пиджак, карабин, выскочил обратно на крыльцо, жена за ним:
— Дети где?
— Там, — махнул рукой за озеро. — Со мной пойдут… Ты собирайся быстро, вещи возьми самые необходимые, продукты. Поедешь по лесной дороге до Заозерного, у тетки Митри переночуешь, а утром на хутор к сестре. Там и встретимся.
Она стояла, опустив безвольно руки. Вдруг сказала:
— Рассуждайте себе, как знаете… Никуда я не поеду и сыновей не пущу! Что нам делать у сестры?
Демчук подошел к ней:
— Знаешь, что твои сыновья натворили? Советских разведчиков прячут, а бандеры сейчас здесь будут. — Увидев, как побледнела жена, обнял ее. — Не бойся, ласточка, все, ей-богу, перемелется, были бы только живы.
Жена легонько оттолкнула его.
— Чего же ты стоишь? Торопись!