— Ну, ладно. Откуда узнали, что Иванцова живет в Бибрке?
— А в Острожанах старая Кухариха, родственница мужа Иванцовой, говорила. Еще говорила, что муж Иванцовой погиб на войне.
Подполковник перелистал какие-то бумаги в папке, лежащей перед ним.
— Вот что, ребята, — сказал, — мы здесь с капитаном немного посоветуемся, а вы посидите там, — кивнул на дверь.
Бутурлак проводил их в соседнюю комнату, дал несколько журналов и вернулся к Яхимовичу.
— Вызывайте машину, капитан. Опергруппу возглавите вы, Возьмите с собой Андрея Шамрая. Парень, кажется, умный, пусть, как родственник, придет к Иванцовой и постарается выведать, где сейчас Григорий Жмудь.
Дом Марии Петровны Иванцовой — оштукатуренный и опрятный — стоял посреди небольшого садика. Над самым крыльцом раскинула ветви яблоня, усыпанная желтыми большими плодами. От крыльца до калитки вела вымощенная красным кирпичом дорожка, обсаженная сальвинией. Георгины тянулись выше проволочной изгороди, а под окнами дома уже зацветали хризантемы.
Калитка была не заперта, и Андрей направился прямо к крыльцу. Постучал в дверь, но никто не отозвался. И услышал вдруг за спиной:
— Вам кого?
Оглянулся. Возле крыльца полная женщина, улыбается, смотрит добро.
— Я к Марии Петровне.
— Так я Мария Петровна.
— А я из Острожан. Может быть, слышали: Андрей Шамрай? Племянник Северина Романовича.
— А-а… Тот мальчик, которого он взял к себе? Ну ты и вырос! — На миг глаза ее стали грустными, и Андрей понял, что вспомнила сына. Вытерла руки, засуетилась: — Проходи, Андрейка, я сейчас ужинать тебе дам, изголодавшийся ты какой-то…
— Да нет, спасибо.
— Не говори. — Она легко взошла на крыльцо, отперла дверь и пошла вперед, говоря: — Ты не стесняйся, сынок, я тебе сейчас колбаски поджарю с картошечкой. Или, может, яичницу хочешь?
“Нет здесь Гришки”, — подумал Андрей.
Женщина излучала такую искренность и простоту, что Андрею стало неловко. Она даже не спросила, почему это Андрей пришел к ней. Если бы Гришка прятался здесь, непременно выдала бы себя — взглядом, вопросом, внутренней настороженностью, а она посадила Андрея за стол, застеленный чистой клеенкой, спустилась в погреб, принесла полный кувшин молока, нарезала хлеб толстыми ломтями, поставила перед парнем целую сковородку яичницы с колбасой и только потом присела напротив, с удовольствием наблюдая, с каким аппетитом Андрей ест.
— Мы в Бибрке со студентами. Самодеятельность. А я вспомнил, бабка Кухариха рассказывала, что вы здесь, вот и зашел…
Это объяснение, наверно, вполне удовлетворило Марию Петровну, потому что широко улыбнулась и сказала с напускным упреком: