В руке он держал дипломат, кейс-“атташе”, весьма примечательный с виду: не черный, а темно-вишневый с застежками под черненое серебро.
“Пассажиров, прибывших из Хабаровска рейсом 364, — сказала почему-то сердито девушка в репродукторе, — просят пройти в третью секцию для получения багажа”.
Он заспешил. Достал пачку визитных карточек:
— Вот тут мои координаты.
Кира с интересом рассматривала прямоугольничек глянцевой бумаги.
— Не ожидала? Как графья живем! Могём и вам изготовить такие визиточки. Своя рука владыка… А пока вот тут на обороте черкните телефончик, мадам. Можно личный, можно и служебный. — Из того же кармана достал пачку фломастеров, один протянул Кире: — Возвращать не надо. Сувенир.
— Спасибо.
— Будь счастлива, лапушка! — Он снова со смаком расцеловал ее в обе щеки и погрозил пальцем: — Если ты еще раз исчезнешь с горизонта на целых двадцать лет, дядя Вася обидится.
Кира задержала его руку в своей.
— Постарайтесь не подавать виду. Никто не должен догадаться, о чем мы сейчас говорим. Вы отдаете мне кейс и ух дите.
— Что?
— Только не смотрите на чемоданчик. За нами следят.
Он испуганно оглянулся.
— Не оглядывайтесь. — Она протянула руку к чемоданчику. — Давайте!
— Да неужто ты та самая баба… тьфу… женщина, которой я должен был передать эту посылочку?
— Не смотрите на чемодан!
— Да ты сама на него смотришь!
— Да, да… конечно.
Она достала из сумочки пудреницу с зеркальцем, сделала вид, что поправляет прическу. Он в это время встревоженно оглядывал зал: милиционер у входа, солдаты с прапорщиком, компания юнцов, паренек, с виду приблатненный, в кепочке, громадный, зверского вида командированный с раздутым портфелем…
Щелк — Кира закрыла пудреницу.