Хоть от одного лишнего сожаления мне следовало его избавить.
— Для меня было бы лучше не знать об этом, дядюшка.
— А теперь, Джон, не пора ли оформить наш уговор? Все необходимые бумаги здесь, передо мной. Я даю тебе третью долю.
Щедрость дядюшки поразила меня. Доход мой соответственно возрастал в шесть раз. С первого января я смогу считать себя преуспевающим бизнесменом… в тридцать лет!
— Мне очень жаль, дядюшка Джозеф, но я хочу навсегда вернуться в Островитянию.
В изумлении дядюшка долго молчал.
— Нет! — сказал он наконец. — Не губи себя! Опомнись!
— Мне больше по душе та жизнь.
— Но что ты будешь там делать?
— Возьму с собой все сбережения и куплю поместье.
— Какой из тебя фермер!
— Вы правы, но я научусь.
— Ты только развалишь хозяйство.
— О нет! У меня не будет недостатка в помощи и совете. Хозяйство в поместье, которое я покупаю, уже налажено.
— Это самоубийство, Джон! А как же твоя семья?
— Вы спрашиваете про родителей?
— Нет, про… твоих будущих детей.
— Им там будет хорошо… и они станут хорошими островитянскими фермерами.
— У тебя там жена? Может быть, дело в этом?
— Нет, дядюшка Джозеф. Там нет женщины, которая связывала бы меня.