Димка видел, как лицо Лидии Петровны время от времени подергивалось от боли, как она до крови кусала губы, и старался развлечь ее.
Когда боль немного" утихала, Лидия Петровна начинала расспрашивать подростка. В конце концов он не выдержал и рассказал все, начиная с того момента, как они с Борисом спрятали нож проводника, как, лежа ночью в палатке, договорились идти по следу Леонтьича.
— Я будто чувствовал, что он сегодня что-нибудь сделает.
— Значит, Борис скоро вернется?
— Вот-вот должен подъехать.
Димка старался говорить спокойно, даже весело. Однако глаза его все чаще и чаще выражали тревогу. Иногда он совсем невпопад отвечал на вопросы Лидии Петровны,— в эти минуты он прислушивался, не стучат ли копыта лошадей. Не выдержав, разведчик отбегал от шалашика чтобы посмотреть на тропу.
— Опять не видно!
Тревога подростка, как он ни скрывал ее, постепенно передалась и Лидии Петровне.
— Что-то долго нет нашего Бориса»—говорила она, пытаясь приподняться.
— Сейчас, сейчас приедет, Лидия Петровна. Вы только, пожалуйста, не волнуйтесь!
— А пещера твоя далеко, Дима?
— Да вот тут, рядом, шагов пятнадцать-двадцать...
— Сходил бы ты, посмотрел, нет ли там пород с киноварью.
— Схожу, Лидия Петровна, обязательно схожу. Только попозже. Вот Борис придет...
— Если метров через двадцать,— продолжала Лидия Петровна, словно не слыша подростка,— в той пещере, где лежат скелеты, тоже будет залегать киноварь, то значит, Дима, мы находимся на месторождении. Да плюс находка Светланы... Какое это счастье, Дима! Задание правительства в основном мы выполнили!
...Вернулся Борис, когда Димка уже перестал его ждать. Следопыт появился у шалашика обвешанный флягами и мешочками, с одним ружьем в руках, с другим за плечами. У пояса в самодельных деревянных ножнах болтался длинный охотничий нож Леонтьича.
— Как Лидия Петровна? — с трудом выдавил он из себя, увидев друга.
— Ничего, ничего! Все в порядке,— ответила за Димку сама начальница отряда.
— А лошади? — воскликнул подросток. Борис безнадежно махнул рукой.
— Опоздал.