Приключения человека в шляпе

– Я опасаюсь, что ты мог измениться. Я слишком долго работал в полиции, и почти перестал верить людям.

– Как знаешь, – ответил я.

– Я должен подумать, – после недолгой паузы сказал Леман.

Колеблется. Значит, не совсем он перестал верить людям. Я всегда знал, что ты хороший парень, Шарль.

– Если надумаешь, ты сообразишь, где меня искать, – я встал, – и еще. Похитители – люди, нанятые итальянскими властями для "неофициальных поручений". И как минимум одного из них ты знаешь. Это "счастливчик" Феличетти. Адриано Феличетти.

Мне показалось, что в бесстрастных глазах Лемана что-то мелькнуло. Он откинулся на спинку стула и заложил большие пальцы рук за подтяжки

– Я подумаю, – повторил он.

Я взял шляпу, попрощался и вышел на улицу. Был теплый летний вечер. По тротуарам брела разношерстная толпа. Горели витрины развлекательных заведений, где-то неподалеку надрывался свисток постового. Не так уж много поменялось в Марселе, с тех пор как я покинул его семь лет назад.

То было суматошное послевоенное время, когда рассыпавшиеся армии выбросили на улицы европейских городов бесчисленных молодых людей мало что смысливших в мирной жизни. И одним из них был я. Наверное, год жизни я посвятил тогда этим улицам. Эх, да что вспоминать…

Я аккуратно подцепил ложечкой верхушку сваренного всмятку яйца. Утреннее солнце пересекло клеенку стола ослепительно яркими лучами. В дверь постучали. Выглянувшая в окно Ортенсия сообщила:

– Там какой-то усатый господин, похожий на лавочника.

– Это Леман, – насторожилась Элен, – что ты еще натворил Танкред?

– Просто встреча старых знакомых, – я отложил ложечку, – я сам открою.

– Передачи готовить? – сухо спросила кузина.

Я грустно рассмеялся.

– И почему никто не верит, что я начал новую жизнь…

Вошедший комиссар снял канотье и церемонно раскланялся с дамами.

– Рад вас видеть в добром здравии, мадам Элен. Мадемуазель?

– Ортенсия

– Очень приятно. Шарль Леман, – он поцеловал ей руку, чем ввел девушку в некоторое смущение, подобная старомодная церемонность явно не была принята в студенческой среде Турина.