Ермаков оглянулся и сквозь пелену брызг увидел быстро удаляющуюся шхуну грека.
Теперь все зависело от Ковальчука: если он не успеет ухватиться за руль до того, как корма снова появится над гребнем, его пришибет, и тогда «Валюта» налетит на скалы. При такой волне ее не удержит никакой якорь.
Жуткое чувство охватило всех: справится ли боцман в ледяной воде?
Репьев посматривал в сторону приближающегося берега, а Ермаков будто и не видел, что «Валюту» вот-вот ударит о подводные камни. Он спокойно ждал и вдруг громко скомандовал:
— Всем быть по местам! Приготовиться поднять кливер и бом-брамсель! Шевелитесь! Шкоты крепче держать! Живее! Живее!..
Краснофлотцы стремглав бросились выполнять команду.
— Соколов, приготовиться прыгать за борт! — крикнул Ермаков и перегнулся через поручни:— Боцман!
Ответа не последовало, хотя Ковальчук и вынырнул в этот самый момент на поверхность и слышал оклик командира. Широко раскрыв рот, он едва успел набрать в легкие воздуха, как в лицо его наотмашь ударила волна. Спасти шхуну и их всех мог только этот человек, его опыт, его воля.
Отплевываясь и вдохнув новую порцию воздуха, Ковальчук выставил вперед руки и опять нырнул. Волна с силой толкнула его под водой, ударила о перо руля, и он почувствовал, как левое плечо обожгло чем-то острым. Лопасть винта! Винт цел! А что это под рукой? Железная сеть. На винт и на руль намотались обрывки разорванной взрывом сети заграждения против подводных лодок.
Ковальчук стал поспешно распутывать огромный узел. Воздуха в груди уже не оставалось. Невольно глотнул горькой воды, но продолжал работать. Еще одно движение, еще одно, еще!.. Берег близко, близко берег... «Валюту» разобьет о скалы, как скорлупу... Все погибнут... Еще одно движение... Виски лопнут сейчас, кровь бьет тяжелыми толчками, голова раскалывается.
Ковальчук, не в силах удержаться, раскрыл рот, и вода хлынула ему в легкие...
Черная зубчатая скала закрыла луну. «Валюта» поднялась на гребне волны и провалилась в кипящий водоворот.
Ермаков сжимал ручки штурвального колеса, словно прирос к ним.
— Соколов!
Сигнальщик, дрожащий от страха и от холода, перекинул ногу за борт, готовясь к прыжку.
«Бессмысленно! Теперь уже бессмысленно», — промелькнуло в голове Репьева.
— Отставить, Соколов! — вдруг звонко выкрикнул Ермаков. — Поднять кливер! Живо! Живо! Заводить мотор! — Голос командира гремел, как призывный горн. — Поднять бом-брамсель! Шкоты не задерживай! Живо, живо, альбатросы!
Штурвальное колесо быстро вертелось, подгоняемое руками Ермакова.
— Макар! — позвал Андрей помощника. — Держи штурвал. Так держать!
Репьев схватился за штурвал и налег на него всем своим худым телом. А Ермаков соскочил с ходового мостика на вставшую дыбом палубу и ринулся к фальшборту.