Самарин принес и положил на стол завернутую в бумагу пачку долларов.
— Упаковка наша, — смеялся Павел Владимирович. — Будете считать или поверите, как я, что вес правильный?
— Верим, — тихо произнес Пухлый и повернулся к Граве: — Уберите.
Граве унес деньги в другую комнату.
— Таким образом, — серьезно сказал Павел Владимирович, — с первым этапом нашего дела покончено, и мы со свободными руками беремся за дело новое. Наша фирма предлагает новый этап на общую сумму пятьдесят тысяч долларов. В случае успешной договоренности и по второму этапу, наша фирма оставляет за собой право предложить и дальнейшее развитие дела. Но принимается ли вами первая предельная сумма? — Павел Владимирович, как продавец на торгах, поднял над столом карандаш и ждал, смотря то на Пухлого, то на Граве.
— Мы уже сообщили вашему сыну — принимается. Но у нас возникло сомнение в справедливости нынешней цены... — Граве посмотрел на Пухлого и продолжал: — Поэтому вес товара в расширенном варианте не будет больше нынешнего в пять раз. Понимаете?
— А во сколько же раз будет больше? — настороженно спросил Павел Владимирович.
Пухлый молчал.
— Может, вы тоже решили содрать с меня шкуру и предлагаете вес меньше нынешнего?! — со злой усмешкой спросил Павел Владимирович.
— Вам известно, на что идут эти средства? — опросил Пухлый,
— О да, сын мне говорил, и дело это, конечно, благородное, но почему, господа, вы хотите быть благородными за мой счет?
— По новой сделке мы дадим товара по весу в три раза больше нынешнего! — решительно заявил Пухлый.
— В четыре, — мгновенно парировал Павел Владимирович и снова поднял карандаш.
— Здесь все-таки не базарный торг, — поморщился Пухлый.
— Извините меня, господа, но всюду, где действует коммерсант, торг неизбежен, и я не вижу в этом ничего предосудительного. Вы отстаиваете интересы свои, а мы — свои. Итак, в четыре раза. Да?
— Нет, — еле слышно, точно устав от происходящего, ответил Пухлый и даже сделал движение, будто хочет встать. — В три, и ни грамма больше. Вам все равно это выгодно, и вы это прекрасно знаете.
— Договоримся, господа, — холодно ответил Павел Владимирович. — Каждый свои выгоды подсчитывает сам. Три с половиной... и кончаем этот утомительный спор. — Павел Владимирович вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб.
— Нет... — Пухлый стал подниматься из кресла.
— Подождите! — почти крикнул ему Павел Владимирович. — Дайте мне подумать... — Он взял у Самарина блокнот и начал делать на нем какие-то подсчеты, бормоча: — Ну орешек попался!.. Ну орешек!..
Но вот, еще раз взглянув на свои записи, он швырнул блокнот на стол.