– Что такой?
Нефедов показывает им десятку. Рафик, вильнув, скрипит тормозами.
– Бабки есть, командир, объявляй амнистию! – обрадованно гудит шахтер.
– Ай-ё!.. – всплескивает руками черноусый. – Если бабки есть, зачем мозги пудришь?
Некоторое время менты рядятся с задержанными, пытаясь истребовать с них вторую десятку, но в итоге сдаются.
– Идите обое, чтоб глаза мой не видел… – и черноусый прибавляет еще несколько слов на родном языке.
Толкая друг друга, Игорь с дядькой вываливаются из рафика. Из кабинного окошка вслед им летит протокол – плод творчества галстучников, разорванный в клочки.
– Свобода, ёшь ее! – в приливе чувств шахтер встряхивает Нефедова за плечи. – Спасибо, братишка, отмазал…
Радость Игоря была бы полнее, если б не выброшенная десятка. Надя о ней рано или поздно спросит…
– Теперь куда? – дядька чешет в затылке. – Может, айда на рынок?
Ну нет! На сегодня с него приключений достаточно. Со всей твердостью, на какую способен, Игорь отказывает шахтеру в компании.
– Ну, смотри… – лицо у дядьки скучнеет. – Тогда, значит, больше не свидимся. Завтра уже я ту-ту… с вещами на электричку.
– Желаю удачи…
Тепло простившись с шахтером, Нефедов бредет к своему пансионату. Там ждет его Надя – ждет, чтобы простить. Они будут есть лаваш с мандаринами. Игорь расскажет Наде о своих приключениях. А через пару дней Нефедовых тоже заберет электричка. Скрипя и пошатываясь, по бровке, по краешку меж гор и моря увезет она их в Россию.
Вокзал
– Что, не успел, профессор?
Как большинство столичных вокзалов, этот был тупикового типа. Термин, конечно, спорный, ведь где одному тупик, там для другого начало. Однако на несколько часов каждую ночь вокзал действительно становился тупиковым в обоих направлениях. Факт, противоречащий логике, но оттого не менее печальный – для всех, кто по той или иной причине опаздывал на последнюю электричку.
С этим фактом сегодня столкнулся Нефедов.
Табло пригородных отправлений светилось зелеными прочерками, а прямо под ним на заплеванном асфальте расположилась компания бомжей. Днем лежавшие неподвижно или бродившие по городу с видом сомнамбул, в этот полночный час бомжи были полны жизни, шутили и далеко вокруг распространяли свой изумительный смрад. Они посматривали на Игоря с ехидцей, подмигивали ему заплывшими глазками и ухмылялись беззубыми ртами, обметанными сизыми запекшимися болячками. Их лица в гематомах всех цветов радуги были самого тупого типа, какой только можно себе представить.
Больше всего бомжей забавлял книжный том, который Нефедов держал под мышкой.