Тени в апельсиновой роще

— Значит, забыл, — сказал Спинелли. — И немудрено, ведь у него и без того хватает забот. Однако должна была прийти телеграмма.

— Я получил ее час назад. — Аль Хаджи не скрывал досады. — В ней сказано, что едут двое, и никаких имен.

— Странно, — Спинелли изобразил удивление, хотя отправил телеграмму сам, рассчитав таким образом, чтобы она поступила всего за несколько часов до их прибытия в Найроби. — Так или иначе, — продолжал он, — мы здесь. Прибыли целы и невредимы.

Он заметил, что Аль Хаджи поглядывает через его плечо на второго гостя — помалкивающего пока брюнета.

— А это Рикардо, — представил Спинелли своего спутника. — Он не слишком общителен, но в остальном хоть куда!

Аль Хаджи и Рикардо обменялись красноречивыми взглядами, как бы оценивая друг друга.

— Славно у тебя здесь, — сменил тему Спинелли, чтобы снять напряжение. — Что же в дом не приглашаешь?

— Входите, входите, — сказал Аль Хаджи и зашагал впереди, указывая дорогу.

Его супруга спустилась по ступеням навстречу гостям, высокая, стройная, в широкой плиссированной юбке и блузке с низким вырезом.

Спинелли обнял ее, громко восхищаясь ее красотой:

— Вы еще похорошели, дорогая, за то время, что мы не виделись!

Рикардо глазел на хозяйку дома с невозмутимым лицом, в его взгляде скорее можно было уловить презрение, нежели похоть. Аль Хаджи кивнул ей, и она, пролепетав неубедительные объяснения, извинилась перед гостями и направилась по лужайке к апельсиновой роще, слегка покачивая бедрами.

Трое мужчин, прежде чем войти в дом, задержались на пороге.

— Премилое местечко, — откашлявшись, повторил Артуро Спинелли.

Аль Хаджи искоса посматривал на Рикардо, который сосредоточенным взглядом провожал Мими.

— Мы остаемся здесь на ночь, — объявил Спинелли.

— Для двоих у меня всегда найдется место.

— Нас не двое, а четверо, — поправил Спинелли. — Надо отправить вертолет за пилотами — они ждут в аэропорту.

Аль Хаджи уже открыл рот, чтобы возразить — у него, мол, не отель, — но передумал. Пригласив мужчин в гостиную, он предложил им выпить с дороги.

Коньяк потягивали в гнетущей тишине. Ее прервал пожилой итальянец, решивший рассказать Аль Хаджи о жарище в Нью-Йорке — двадцать лет ничего подобного не было.