Нулевая область

22
18
20
22
24
26
28
30

— Это же детская мирилка, — сказал Маша, но тоже протянула руку с прямым мизинчиком.

— Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись, — проговорил Макс, когда их мизинцы уцепились друг за дружку. Маша весело рассмеялась.

Они смотрели друг на друга, и Макс вдруг явно почувствовал, то, что никак не удавалось почувствовать с женой. Не было пустоты. Этой чёртовой холодной пустоты, от которой медленно замерзает сердце. Было что-то тёплое, мягкое.

А что чувствует она? — подумал он с такой надеждой, что тяжело вздохнул. Маша вдруг отдёрнула руку и снова перевела взгляд на гардину.

— Надо же, упала, — сказала она, и удивлённо, словно увидела валяющуюся гардину впервые, хмыкнула.

Макс ещё пару секунд держал руку вытянутой, потом медленно опустил и побарабанил пальцами по табурету.

— Может, о силе расскажешь? — спросил он осторожно. — Вдруг опять придётся с краком повстречаться. Ты же не хочешь, чтобы я умер?

Он увидел, как Маша вздрогнула при слове — умер.

— Нет, конечно, — сказала она как-то отстранённо, не поворачивая головы. — Хорошо, расскажу. Может дедушка и не поругает.

Дед вернулся, когда начало темнеть. Маша уже час как ушла, сказав, что её ждёт мама. За этот час Макс успел несколько раз провертеть в голове разговор с нею.

Детский сад, блин, — думал он, с улыбкой на губах пялясь в потолок. — Когда у меня в последний раз такое было? Лет восемь назад, а то и больше. С Таней. Так мне тогда девятнадцать всего было.

Дед вошёл осторожно, почти крадучись.

— Я не сплю, Егорыч, — сказал Макс.

— А, ну это хорошо, — дед шумно выдохнул. — Ну, как ты тут?

— Нормально. Боли уже почти нет. Так, плечо немного тянет и покалывает.

— А Маша была? — спросил дед, задумчиво глядя на занавеску и гардину.

— Была. Час назад ушла. А это я, Егорыч, по комнате походить захотел. Чуть не упал, блин. Пришлось за занавеску уцепиться. Извини уж.

— Да ты что, — дед махнул рукой. — Да ну её окаянную. Повесим на место, делов-то. Не поругались с Машунькой-то? — он лукаво усмехнулся.

Макс удивлённо посмотрел на него.

— А чего это мы должны были поругаться?