Таинственный след

— Не бойся, он не встанет — парализован.

Ахметжан Алтынбаевич лежал, прикрывшись до подбородка одеялом, его лихорадило. Не было сил что-то сказать, что-то сделать. Он все знал и со всем смирился, считая теперешнюю свою жизнь наказанием за собственное легкомыслие.

Анастасия развалилась в кресле напротив кровати, положив одна на другую стройные ноги.

— Можешь не закипать, ничего не случилось, — проговорила она, закуривая сигарету. Сделав две-три затяжки, позвала золовку.

— Ольга Степановна, есть ли в холодильнике мясо? Поджарь, Ахметжан проголодался, пожалуй.

Потянувшись, Анастасия встала с кресла и пошла к двери, ни разу не оглянувшись на мужа.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

По субботам в парикмахерской обычно была большая очередь. Майлыбаеву повезло — в очереди он четвертый. Сегодня он пришел сюда во второй раз. В салоне четыре мастера. Три из них — женщины. Все они стоят рядышком перед приставленными друг к другу большими толстыми зеркалами. Только у четвертого мастера, мужчины, рабочее место несколько в стороне, отдельно. Большое, в человеческий рост овальное зеркало поставлено боком к окну. Когда отодвигают занавески на окнах, в зеркале отражаются прохожие.

Год назад, когда была выловлена шайка Шамадинова, подручные главаря показали на суде, что дорогие вещи они сбывали через парикмахера Соломона. При расследовании оказалось, что человека с таким именем в городе нет. Майлыбаев позднее выяснил, что это не настоящее имя парикмахера. После тщательного изучения материалов дела, сопоставления фактов, — ко всему и приметы таинственного «черного» посетителя дома Петрушкина совпадали с описанием «Соломона», — Майлыбаев остановился на Сигалове.

Второй раз был Майлыбаев в этой парикмахерской, наблюдал за Сигаловым, но ничего подозрительного в нем не заметил. Приятное лицо. Очень добросовестен в работе. Если клиент, оставшись довольным, благодарит его, он почтительно кланяется в знак признательности. Обходительный человек... На слова, правда, скуп.

Майлыбаев делал вид, что читает последний номер журнала «Шмель», а сам краем глаза следил за Сигаловым. Парикмахер не оборачивался, когда входил очередной посетитель, но он видел каждого в небольшом круглом зеркальце, установленном на тумбочке. Посетитель, входя, задерживался обычно у вешалки в углу, и тогда его фигура полностью отражалась в зеркальце на тумбочке Сигалова.

За окном показались двое мужчин. Они едва не столкнулись, так быстро шли навстречу друг друга. Тут же появился третий, с холщовым мешком под мышкой. Задержавшись у окна, он всмотрелся вглубь, словно хотел убедиться — в парикмахерской ли интересующий его мастер. Сигалов не обратил на него никакого внимания. Только кивнул едва заметно, глядя в круглое зеркальце на тумбочке. Сам между тем продолжал заниматься делом. «Не горячо?» — осведомился он, заботливо прикладывая исходящее паром горячее полотенце к щекам клиента. Но Майлыбаев успел заметить, как изменилось, посерело вдруг смуглое лицо парикмахера, дрогнули пальцы.

«Кто встревожил Сигалова? Почему он так испугался?» — подумал Талгат и повернулся к двери. Двое мужчин, которые едва не столкнулись на улице, теперь появились на пороге парикмахерской, оба навеселе, чуть не сорвали портьеру с двери. Спросили последнего в очереди, а потом устремились к шахматам на столике. Почти касаясь друг друга лбами, они отчаянно сопели над доской. Вошел тот самый, с мешком, который останавливался у окна.

— Эй, куда прешь! — прокричал один из шахматистов, громадный молодой детина, а потом, уже обращаясь, видно, к товарищу, добавил: — Не двигай пешку, шах открывается.

В человеке, который вошел последним, Майлыбаев с удивлением узнал Петрушкина. И почему-то вспомнил, как тот говорил: «Сколько, думаете, протянет калека, да еще в таком положении? К чему мне оставшиеся годы, пропади они пропадом! Хорошо, когда Матрена была рядом, а теперь... К черту такую жизнь!..» Отошел, казалось бы, от жизни Петрушкин, махнул на все рукой, ан нет — от самого мясокомбината в город прикатил, чтобы красоту навести. На окраинах парикмахерских тоже достаточно, и народу там куда меньше. А вот Петрушкин приехал сюда. Зачем? Может быть, встретиться с Сигаловым? Что может связывать этих людей? Или он забрел случайно? Мотался по магазинам и заглянул? Но кого или чего испугался Сигалов?

Лицо Петрушкина невозмутимо, движения решительные, властные. Положив мешок на стул, он сел поверх него, закинув ногу на ногу. Ничего не скажешь — осанистый мужчина, слегка манерный. Чем-то на военного смахивает. Подошла очередь Майлыбаева. Но теперь с приходом Петрушкина его планы изменились. Надо было оставаться в парикмахерской подольше. Пропустить очередь? Но нужна причина. Выручила молодая красивая женщина, с ярко накрашенными губами и с броским лаком на ногтях, неожиданно появившаяся в парикмахерской. Она привела с собой мальчика лет шести. Не обратив ни на кого внимания, она прошла в зал. Поправив тонкими пальцами слипшиеся ресницы, она спросила:

— Чья сейчас очередь? Ваша, дорогой? — она с улыбкой глянула на Майлыбаева, кивнувшего ей в ответ. — Может быть, уступите на сей раз ее нам?

— Пожалуйста, пожалуйста!

— Ну вот, мерси, молодой человек! — проворковала она, на всякий случай одаривая его обворожительнейшей улыбкой.

Мальчишка надулся, не желая садиться в кресло, женщина прикрикнула на него: