— Говорит, с прежних времен хранила.
— А вы верите?
Парень подумал, посмотрел на Гуляева, отвел глаза:
— Нюрка, она девка-то ничего, своя. Почему ж не верить?
— Скажите, а что за знакомства у нее?
— У Нюрки? — парень рассмеялся. — Ну, я вот — знакомство. Еще наши парняги...
— А кроме?
Парень посмотрел на Верку. Та вмешалась:
— Выкладывай, Вань. Милиция знает, зачем ей это надо. Давай, как на ячейке. Крой.
— Нюрка — она у нас лихая, — сказал Панфилов с некоторым усилием, — так навроде в доску своя, но есть у ей один изъян. — Он остановился и снова взглянул на Верку. Та тоже пристально и настороженно глядела на него. — В общем, значит, так! — решительно рубанул Панфилов рукой по воздуху. — Она, понимаешь, с блатными шьется. Тут такое дело. Ребенок-то у нее, он при прошлом режиме еще сработан. Был у нас в городе Фитиль, не слыхали?
Гуляев покачал головой.
— Сперва был, как все, потом подался в Харьков, еще огольцом, а потом уж наезжал в своем шарабане. В большие люди пробился. Говорили — шпаной заправлял. Вот от него Нюрка пацана-то и нагуляла. Перед самой революцией накрыла его полиция. А потом вроде мелькал он в городе. И главно, стали к Нюрке ходить разные налетчики... И всех она принимает. Одно время перевелись они тут, а вот опять, значит, появились.
— А Фитиль?
— Про Фитиля ничего не знаю.
— Ясно, — сказал Гуляев. — Вера, могла бы ты помочь мне в одном деле?
— Если общественное, помогу, — сказала Верка.
— Будь спокойна — не личное. А вы, товарищ? — он посмотрел на Панфилова.
— Раз Верка с вами, я тоже.
— Мне надо, чтобы вы ввели меня к Власенко. А потом придется, возможно, провести и обыск.
Панфилов помрачнел: