— Гуляев! — крикнул Бубнич. — В монастырь! Передай Сякину: атака! Пусть гонит их в степь.
Выскочив на улицу, Гуляев впрыгнул в седло первой же попавшейся лошади и ударил коня каблуками. Конек был заморенный, но и ему передалась тревога всадника, он понесся галопом. Гуляев направил коня на плетень, проскакал чьим-то огородом, перепрыгнул поленницу и выскочил на улицу, ведущую к монастырю.
У ворот монастыря его задержали два всадника:
— Документы!
— К комэску! — ответил он.
Его отконвоировали к Сякину. В темном дворе в полной боеготовности стояла кавалерийская колонна. Сякин на вороном коне в белой папахе стыл в главе строя.
— Военком приказал: атаковать, — бросил Гуляев.
— Какая обстановка? — тронул поближе к нему коня Сякин.
— Конница ворвалась на площадь. Сейчас там все перемешалось, наши в исполкоме и церкви еще держатся. Если не отобьем, будет поздно.
— Эскадро-он! — запел Сякин, поворачиваясь в седле. — Ры-сью-у — арш!
Гуляев вместе с Сякиным вылетел из-под арки ворот. Сзади слитно и могуче работали копыта.
В дверях исполкома уже дрались врукопашную. Пулемет на колокольне молчал, зато другой пулемет так и сыпал из какого-то сада вверх свои горящие строки.
— Тачанки на фланги! — гаркнул Сякин. — Эскадро-он! Шашки к бою! Вперед!
Гуляев остановился рядом с Сякиным. На этот раз Сякин сам не орудовал шашкой, он слушал и смотрел, и от него во все стороны мчались связные. Мимо впереди цепочки пехоты пробежал бородатый Бражной, ободряюще крикнув: «Молодцом, Сякин!»
Рубка на площади кончилась быстро. Началось преследование. Пешие цепи красноармейцев продвигались к окраине. «Победа!» — подумал Гуляев.
— Победа! — сказал подошедший Бубнич и тут же обернулся. Дробный стук пулемета на секунду перекрыл крики бегущих, топот лошадей, скрип подвод. Гуляев непонимающе посмотрел на колокольню и, дернув коня, погнал его к паперти. Лошадь взвилась на дыбы и стала падать. Гуляев успел высвободить ноги из стремян и упал на корточки. Сверху тяжело дробила мостовую очередь за очередью. Гуляев пополз по паперти, добежал до самой колокольни, прижался к ее холодному камню. В чем дело? Пулемет с колокольни расстреливал все живое на площади. Лежал Сякин, лежал около него Бубнич, ржала раненая сякинская лошадь. Бились в постромках тачанок перепуганные кони, ездовые и пулеметчики, разметав мертвые тела, валялись около или в самих тачанках. А пулемет бил и бил.
Гуляев вынул наган, обошел колокольню и ступил в черный вход.
Сверху вдруг посыпались звуки многочисленных шагов. Гуляев влип в стену. Но тут они его обязательно встретят. Он вытянул вперед руку с наганом и вдруг вспомнил: в переходе от него на лестнице была дверца. Он не знал, куда она ведет, но другого выхода не было. Он неслышно побежал вверх и, прежде чем спускавшиеся с колокольни успели оказаться в том же пролете, заскочил за скрипнувшую дверцу. Вокруг был сплошной мрак.
— Быстрее! — кричал голос, в котором Гуляев обнаружил какие-то знакомые нотки. — Гоним их от исполкома, берем второй пулемет! Дормидонт, это твое дело!
— Слушаюсь! — громыхнул бас. Шаги протопали мимо. Их было довольно много, человек двадцать. Так вот оно, белое подполье! Как вовремя вылезли, сволочи. Гуляев оглянулся. Крохотная комната была освещена луной. По-видимому, она служила кладовкой звонарю. У окна стояла скамья, валялись на полу какие-то шесты, жерди, веревки. Оставаться здесь нечего было и думать. Гуляев прислушался.
ebooksa