— Они.
Соблюдая все предосторожности, пустились в путь. К вечеру оказались неподалеку от деревни. Сделали привал в лесу. Утром стали наблюдать. Деревня как вымерла. Никого.
— А может и впрямь никого? — сказал радист.
В это время издали послышался стук топора. Осторожно начали продвигаться в этом направлении. Когда приблизились, Орлов остановился, приложил палец к губам и уже один направился к неизвестному лесорубу.
Раздвинув ветви кустарника, он увидел женщину, уже немолодую. Небольшим топором она срубала ивняк и тут же сдирала с него кору. Орлов вышел на тропку и направился прямо к незнакомке.
— Привет, хозяюшка!
Женщина вздрогнула.
— Фу, черт, напугал! Откуда такой гладкий взялся?
— Это я-то гладкий? — Орлов был искренне удивлен. После семидневных голодных скитаний по лесу он считал себя истощенным до последней степени. Да и бородой оброс порядком.
— Ну, что гладкий, я, может, лишнее сказала. А все-таки справнее ты, чем наши.
— А я что же — с Луны свалился? Не ваш, значит.
— Не с Луны, конечно, — и тут в карих глазах женщины молнией сверкнула догадка. — Милый, а не с той ли ты стороны? В деревне все про каких-то парашютистов говорят.
Столько было во взгляде женщины надежды и еще чего-то бесконечно трогательного, что не захотел, да и не нашел нужным Орлов таиться:
— С той, дорогая, с той.
— Как наши? Когда выручка будет? Измаялись.
— Будет выручка. А вы тут как?
— Хлеб с соломой едим, да барского кнута уже отведали до сытости. Все расскажу… Неподалеку тут трудовой лагерь. Там одной баландой кормят. Резиновой дубинкой потчуют. Начальником у них Сюкалин приставлен. Из бывших наших. Так от него людям ни днем, ни ночью спокою нет.
— Сюкалин, говоришь?
— Он самый!
— Так что же, и Сюкалин рукам волю дает?