— Как фамилия офицера?
— Не знаю.
— Припоминайте! Нет, нет не пугайтесь. Бить я вас не буду. Просто прикажу расстрелять и закопать под тем деревом, — офицер, широко расставляя длинные ноги, подошел к окну и показал, под каким деревом ее закопают. — Ну, будете говорить? Ах нет. — И он вызвал солдат.
Пыток Марья не вынесла. Сдалась. Сказала, где у нее назначена встреча. И по требованию офицера потом пришла туда. После неудачной облавы на Куйвонена и Гайдина ее бросили в тюрьму.
…Только к двум часам ночи Гайдин и Куйвовен вернулись на базу, где их с тревогой ждали Бородкин и Дудкова. Они слышали отдаленные выстрелы и, конечно, беспокоились за товарищей.
И снова группа разведчиков, в которой осталось теперь четыре человека, пробиралась лесами и болотами, стремясь выйти к берегу Онежского озера. Может быть, удастся достать лодку… Прошел день. Затем второй, третий. Питались ягодами да сырыми грибами.
Проходя мимо одной деревни, Бородкин и Куйвонен стали о чем-то переговариваться по-карельски. Потом отозвали в сторону Гайдина.
— Смотри, Степан, как бы Даша совсем не выбилась из сил. Надо лодку искать. Даже с риском. А то ослабеем, какие из нас потом гребцы.
— Да, надо попытаться.
— Может быть, мне пойти. Все-таки я знаю финский язык. Мне легче.
— Но ведь ты, Георгий Васильевич, не знаешь этих мест, — ответил Гайдин. А сам с теплотой подумал об этом человеке, который физически был менее всех приспособлен к подобным трудностям, но стойко переносил все тяготы походной жизни.
— Ничего, — ответил Бородкин Гайдину. — Зато меня никто здесь не знает. Постараюсь скоро вернуться.
Перед тем как уйти, Георгий Васильевич тепло простился со всеми, особенно с Дудковой, к которой относился, как к дочери. Уже отправляясь, поглядел на звездное небо и сказал:
— А ну-ка, сориентируемся. Где, Дашенька, Большая Медведица?
— Вон она, Георгий Васильевич. Видишь?
— Вижу. В этих пределах астрономией владею. — Он взял наган и спрятал оружие в боковой карман стеганки. — В боевых делах помогают нам звезды. А ведь созданы они для ученых и для влюбленных. Ну, бывайте…
Через несколько часов с той стороны, куда ушел Бородкин, донеслись выстрелы. А затем все стихло.
Двое суток товарищи искали его, а на третьи, под вечер, приблизились еще к одной деревне. Когда стемнело, Дудкова вышла из лесу. Подкралась к первому дому, слышит — поют:
«Расцветали яблони и груши…»
Только хотела войти, как различила пьяные мужские голоса.