Ченцов молчит. Он не был подготовлен к такому разговору. А она продолжает:
— Мне хотелось повидаться с тобой до суда, потому я и отложила дело. Уж ты, пожалуйста, извини.
Он вдруг догадывается:
— Тебя Ольга просила?
— Нет, нет! — перебивает она. — Поверь, Ольга меня ни о чем не просила. — До Ченцова с трудом доходит смысл ее слов. — А ребенок...
Он вставляет раздраженно, чувствуя себя усталым жалким:
— Дело не в ребенке. А в том, что столько лет мы могли обойтись друг без друга.
— И всё-таки повидай ее, — мягко, но настойчиво просит Елена.
На утро Ченцов встает разбитый, с тяжелой головой. Ни о чем думать не хочется.
Он надевает пальто и спускается в вестибюль.
С дивана поднимается женщина в белой шубке. Прижимает к груди ребенка.
— Ольга? — изумляется Ченцов.
Она кивает смущенно и радостно. Глаза влажные.
Он идет навстречу.
— Пойдем отсюда, — просит она, глотая слезы...
Свежо. Еще не улегся ветер. Ольга заботливо подвертывает одеяльце.
— Вот, — говорит она виновато, показывая на сына.
Что-то вскипает в груди, похожее на обиду, но Ченцов заставляет себя улыбнуться.
Они идут, не замечая прохожих.