Топилин сурово, как строгий экзаменатор, смотрел на раскрасневшегося парня, а когда тот кончил, сказал быстро:
— Еще что помнишь? Читай! — и тут же повернулся к помощнику: — Чуешь, Назаров, это тебе не в переводе. Натуральные стихи, аж за душу скребут! Нечего не скажешь, толковый хлопец, добре трактует кобзаря. Значит, будет действовать по справедливости. Нам в милиции только такие и нужны. Одним словом, в приказ немедля. Младшим милиционером с месячным испытательным сроком — и чтоб каждый день перед нарядом читал личному составу стихи. А то кормим людей одними политинформациями...
— На стройке возражают, Иван Иванович, — напомнил Назаров.
— Это кто ж там милицию не признает? — грозно переспросил Топилин. — Ну мы ему пропишем рецепт, чтоб уважал Советскую власть. В райкоме партии потолкуем. Укреплять милицию всем надобно.
Лукавая улыбка заиграла на губах Василия Самсоновича, когда он вспомнил, как ахнули в конторе стройки, увидев Луценко в полной милицейской форме...
Да, немало еще хорошего сделал Топилин для него! И так уж повелось с первой их встречи, что как бы ни были они заняты, а полчасика непременно жертвовали любимому кобзарю. А теперь опоздал он, всего-то на пять дней опоздал о арестом Сараенка, не успел оправдаться в глазах Ивана Ивановича. Узнать бы адрес да написать ему...
Стук в дверь оторвал инспектора от воспоминаний. Старый Пантелеев, теребя в руках картуз, медленно двигался к нему от порога. Не поднимая глаз, глухо спросил:
— Павлушке чем пахнет, гражданин инспектор?
Василий Самсонович выпрямился, сказал внушительно:
— Все дочиста по совокупности будет вашему Павлушке: за грабежи, за разбойное нападение, за бабку Тарабрину...
Пантелеев оперся локтями на стол, засопел тяжко, желтыми кошачьими глазищами впился в инспектора.
— Купца я нашел, берет корову, деньги нынче же сполна принесет. Ты скажи, гражданин инспектор, ежели мало тебе одной коровы, мы и за второй не постоим. Вызволи Павлушку!
Многое уже повидал Луценко за два года работы в милиции, но тут изумленно отвалился на спинку стула. Вот оно, значит, как взятки суют! Наливаясь злостью, Луценко полистал купленную недавно на руках потрепанную книжечку — «Уголовный кодекс», которой немало гордился, произнес холодно:
— Дача взятки должностному лицу, гражданин Пантелеев, наказывается лишением свободы на срок....
— Знамо дело, — упрямо перебил Пантелеев, — наказывается, ежели прознают, а мы тута с глазу на глаз...
Луценко в два прыжка подскочил к двери, распахнул, властно указал на лестницу. Старик, сутулясь, прошаркал по полу, переступил через порог, но опять обернулся:
— Не постою за второй, гражданин инспектор... — уныло повторил он.
Дверь с силой захлопнулась перед его носом.
Спрыгнув с коня, Луценко с трудом размял затекшие ноги, устало потянулся. Двое суток не слазил он с седла, рыская по заволжским сенокосным угодьям, и все понапрасну.
Черт бы подрал хитрого завмага Якова Михайловича! Рыльце у него в пушку — вот и юлит перед инспектором, лезет с непрошенными советами. Главное, сказал так определенно да еще оглянулся: не подслушивает ли кто. Не там, говорит, уважаемый Василий Самсонович, ищите. Имею абсолютно точные сведения. Скрывается преступник за Волгой, неподалеку от Рыбьего пруда...
ebooksa