— Листовки в доме, — доложил Грязнов, возвращаясь в комнату.
Никита Родионович одел пиджак, положил в карман взятые из дупла листовки и начал спускаться вниз. Бесшумно, по мягкой дорожке, он достиг кухни. До слуха долетали отрывки приглушенного разговора между хозяином и гостем.
— Я боюсь ареста... чувствую, что мне его не избежать, — произнес Вагнер.
Ожогин сильно толкнул дверь и вошел в кухню.
Его появление совершенно различно подействовала на гостя и хозяина. Альфред Августович, сидящий на табурете, весь сжался в комок и неподвижными глазами уставился на Ожогина. Гость, худощавый блондин среднего роста, в роговых очках, стремительно поднялся с места, положил сумку на сверток листовок и вызывающе посмотрел на Никиту Родионовича.
Несколько секунд прошло в тягостном молчании, которое нарушил Ожогин.
— Почему вы так боитесь ареста? — спокойно спросил он Вагнера.
— Откуда вы выдумали? — глухо произнес Альфред Августович.
Никита Родионович усмехнулся.
— Я ничего не выдумал, а услышал это только что из ваших уст...
Губы Альфреда Августовича подергивались. Заметно было, что ему стоило больших внутренних усилий сдерживать рвавшееся наружу волнение.
— Вы ошиблись... Вам могло показаться... — пробормотал он.
Никита Родионович вынул из кармана листовки и бросил на стол.
— А не поэтому ли вы боитесь ареста? — спросил он.
— Зачем вы это делаете? — громко сказал гость, вмешавшись в разговор. — Какое отношение имеет ко всему этому Вагнер? Вы где-то достаете эти прокламации, а потом спрашиваете его, откуда он их берет.
— А это что? — спросил Никита Родионович и быстро выдернул из-под руки гостя клеенчатую сумку.
Листовки рассыпались по столу. Гость побледнел. Вагнер, закрыв лицо руками, повалился на стол. У Ожогина уже более нехватало сил продолжать игру.
— Минутку внимания! — сказал он. — Нас вы можете не бояться. Все нам известно: и дупло в яблоне, и листовки, и патроны, и гранаты, и люди, которые приходят к вам за всем этим добром. Андрей! Иди сюда! — крикнул он в дверь.
Вагнер, ничего не соображая, смотрел на квартиранта.
Вошел Андрей и, увидя на полу листовки, широко, подкупающе улыбнулся. Не зная, что произошло в кухне, но считая, что старший друг уже объяснился, он протянул руку Вагнеру. Тот не без робости пожал ее. Грязнов подал руку гостю, и тот, удивленный, ответил пожатием.