Партизаны притаились в кустах, внимательно наблюдали. Немцы, оставив у машин по одному караульному, подошли к речке. Одни из них, не раздеваясь, плюхнулись в воду, другие жадно пили ее пригоршнями.
Кузьмин подал знак рукой. Влоцкий автоматной очередью уложил часовых. Лисняк и Кузьмин запустили по паре гранат; в сгрудившихся на берегу танкистов. Вверх взметнулась вода, грязь, песок. Раздались крики, стоны.
Партизаны осмотрели трофеи. Особенно усердствовал Кузьмин. Он быстро забрался в танк, повернул башню, опробовал работу рычагов и завел машину. Соскучился, видно, механик-водитель по родному делу!
Лисняк и Влоцкий сели во второй танк. Оба танка вырвались на дорогу и быстро оказались в расположении партизан.
— Товарищ комбриг, — рапортовал выскочивший из переднего люка Кузьмин, — разрешите передать на вооружение бригады два немецких танка неизвестной мне марки.
— Вот это трофеи! — произнес Кузнецов. — Охотно принимаем их.
— А еще просьба у меня имеется, — обратился разведчик к комбригу.
— Какая?
— Разрешите один танк назвать именем Вацлава Забродского.
Это предложение партизаны встретили восторженно.
Фронт все приближался. Михув не только по ночам, но уже и днем слышал гул орудий. Над городом все чаще проносились советские самолеты.
Немцы отступали. Их колонны двигались по шоссе на запад и часто наталкивались на засады. Партизаны пленили более тысячи вражеских солдат и офицеров.
На третий день пребывания в Михуве радио объявило:
«Сегодня в городском саду состоится открытый судебный процесс над бывшим полицаем Казимиром Пронтеком. Приглашаются все граждане».
На судебное заседание собралось столько людей, что в саду пришлось установить репродукторы.
Суд начался в шестнадцать часов. За столом, накрытым кумачом, находились члены партизанского суда.
Председательствующий Тыдык объявил, что Пронтек обвиняется в тяжелых преступлениях, совершенных в Михуве в дни фашистской оккупации города, и предоставил слово партизанскому обвинителю.
— Перед вами, граждане судьи, — громко начал обвинитель, еще совсем молодой худощавый человек, в прошлом студент-юрист, — стоит преступник особого рода. Он чинил бесчинства на нашей польской земле, издевался над женщинами и детьми, расстреливал без суда и следствия ни в чем неповинных мирных жителей. Взгляните на него. Он потерял человеческий облик. Жители Михува могут привести не один пример преступной деятельности этого садиста...
— Я скажу, пан прокурор, — поднялся со своего места мужчина в черных очках. — Можно мне?
Председательствующий ответил: