— Наконец-то! — вскричал Торрес.
Жоам Гарраль, не удостоив его ответом, бросил на авантюриста взгляд, полный глубокого презрения.
Но у Маноэля от волнения чуть не разорвалось сердце. Минья, побледнев как полотно, встала и шагнула к матери, как бы ища у нее защиты, а Якита раскрыла ей объятия.
— Отец! — воскликнул Бенито, становясь между отцом и Торресом. — Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, — громко ответил Жоам Гарраль, — что ждать приезда в Белен, чтобы обвенчать Минью с Маноэлем, слишком долго! Завтра же отец Пассанья обвенчает их здесь, на жангаде, если после разговора со мной Маноэль не захочет отложить свадьбу.
— Ах, что вы, отец!.. — воскликнул молодой человек.
— Подожди называть меня отцом, Маноэль, — промолвил Жоам Гарраль, и в голосе его звучала невыразимая боль.
Торрес стоял скрестив руки и оглядывал всех с беспримерной наглостью.
— Стало быть, это ваше последнее слово? — спросил он, протягивая руку к Жоаму Гарралю.
— Нет, не последнее.
— Что же вы скажете еще?
— Вот что, Торрес. Я здесь хозяин! И вы тотчас, угодно вам или неугодно, покинете жангаду.
— Да, тотчас! — вскричал Бенито. — Или я выкину его за борт!
Торрес пожал плечами.
— Оставьте угрозы, — бросил он. — Они ни к чему. Я и сам хочу немедленно сойти на берег. Но вы еще вспомните обо мне, Жоам Гарраль! Мы снова увидимся с вами, и очень скоро!
— Если это будет зависеть от меня, — ответил Жоам Гарраль, — то, быть может, даже скорее, чем вам бы хотелось. Завтра же я буду у судьи Рибейро, главного судьи провинции, — я предупредил его о моем приезде в Манаус. Если посмеете, приходите туда и вы!
— К судье Рибейро?.. — пробормотал Торрес, явно сбитый с толку.
— Да, к судье Рибейро! — повторил Жоам Гарраль.
Затем он презрительным жестом указал Торресу на пирогу и приказал четырем гребцам немедленно высадить его на ближайшем берегу острова.
И негодяй скрылся наконец.