— Кажется, целы, товарищ полковник… Видят… Извините, не признал по голосу…
— Идите в машину, Панас Остапович! Идите!
Милиционер взял Бойко под руку и бережно повел к машине. По лицу инспектора струилась кровь, капала на китель, на ленточки боевых наград.
На крыльцо дома вышел Влад. Он улыбался. Шатким шагом спустился с крыльца. В руках у него была белая Майина сумочка.
— Ну, математик, как дела? — спросил его Волков.
— Как сажа бела, товарищ полковник… По башке бутылкой получил…
— Да что ты? И как самочувствие?
— Как после глубокого нокаута.
— Дешево отделался, — сказал Волков. — Вот обойдется ли так же легко у начальства — сомневаюсь. Пришлось доложить о твоем самовольстве. Начальство очень сердито. Вам с Чекиром грозят крупные неприятности…
— Что ж поделаешь?.. Только Чекир тут ни при чем, Константин Константинович. Я к нему за разрешением не обращался… Майя! — окликнул он девушку, которая так и стояла, еще не оправившись от пережитого испуга. — Возьми свою сумочку!
Майя жалко улыбнулась, но от штакетника оторваться не смогла. Мирон подошел к ней, отдал сумку. Майя пролепетала побелевшими губами слова благодарности.
Влад повернулся и вошел в дом. К Волкову приблизился Орлов:
— Закончим здесь обыск, Константин Константинович, и поедем третьего брать, Долю. Адрес установили, где он прячется, — улица Лазо один, квартира девять…
Оттуда, где стояли машины, донесся голос одного из водителей «канареек»:
— Товарищ полковник! Вас к рации просят. Из управления!..
Волков быстрым шагом направился к машинам. Серегина и Сутееву, обыскав, подсаживали в желтый тюремный фургон.
Майя вдруг оторвалась от штакетника, выпрямилась. Спросила проходящего мимо Орлова:
— Я могу домой?
— Конечно, можешь. А подождешь немного — мы подвезем.
— Нет-нет! Спасибо!..