Смеющиеся глаза

— И тем более — имя!»

Кузнечкин неожиданно замолк. «И один в поле воин», — наконец вспомнил я название книги. Кузнечкин закрыл книгу, положил ее на тумбочку и улегся поудобнее, всем своим видом показывая, что собирается уснуть.

— Ну и что? — вдруг заволновался Теремец.

Кузнечкин не отзывался.

— Слышишь, что ли, — Теремец протянул руку и затеребил Кузнечкина. — Слышишь?

— Ну чего тебе? — сердито забурчал Кузнечкин. — Отбой. Не доходит?

— Доходит, — виновато заговорил Теремец, — ты только расскажи, что дальше будет? К тому же в двух словах. Кто он, офицер этот?

— А я откуда знаю? — равнодушным тоном сказал Кузнечкин. — Прочитать надо.

— Ну давай, читай.

— Мудришь ты, Алексей, — зевнул Кузнечкин. — То читай, то не читай. Непонятный ты человек. Сложный. Как абстрактная живопись.

— Ты давай выбирай выражения, — обиделся Теремец. — Читай лучше.

— Пятьсот сорок три страницы, — взял книгу Кузнечкин. — Я ее завтра махну, у меня выходной. И сразу замполит заберет, он еще не читал.

— Ну еще немного, — попросил Теремец. — А потом я у лейтенанта возьму.

Кузнечкин продолжил чтение. Мы с Ромкой тихонько вышли из комнаты.

— Понял? — гордо и восторженно спросил Ромка. — Эксперимент!

— Ну, положим, не ахти какой, — решил я немного охладить Ромку. — Будет он у тебя читать одни детективы.

— Тут главное — заинтересовать, — не сдавался Ромка. — Сдвинуть человека с мертвой точки. А там — пойдет!

Через два дня Теремец попросил у меня книгу.

У ШАХИНШАХА ГОЛУБЫХ ГОР

Не знаю, то ли Туманского убедил Грач, то ли он сам осознал, что геологи могут оказать немалую помощь заставе, то ли было получено указание из отряда, но так или иначе он приказал мне поехать к ним и сформировать добровольную народную дружину.