Найти и обезвредить

22
18
20
22
24
26
28
30

Некуда деваться мальчишке, видно, кто-то его выследил.

— Не бойся. Узнаешь? — раздался тот же, только совсем тихий свист, что отвлек полицая под мостом и спас мальчишке жизнь.

— Чего надо?

— Зачем напали на полицая?

— А вам какое дело?

— Не ершись. Вы ждали полицая, а я шел за ним. Вы мне помешали, а я вам помочь не успел. А если бы мы заранее договорились…

— Кто вы такой?

— Трофим Иванович. Пастух. Заблудившийся пастух… Но это уже из следующего разговора. Приходи через четыре дня к старому причалу. Ровно в полночь. Там договорим. А сейчас — по домам… Кстати, кто вас надоумил с маскарадом?

— Сами… Мишку знаем. Он мимо бабы не пройдет.

— Ну артисты, — ухмыльнулся мужчина. — Зовут-то как?

— Серегой.

— Значит, Сергей. Мы еще повоюем, Сергей…

Комендант собрался вновь позвонить своему начальству и более решительно потребовать присылки подкрепления в гарнизон и карателей. В ответ на его позывные в телефонной трубке раздались непривычные щелчки и какой-то шорох. Люцу показалось, что кто-то, не желающий выдавать себя, слушает не только его крик, но и все его скрытые страхи. Коменданта сковал ужас.

— Савчука ко мне! Фукса! Немедленно!

«Господину коменданту Люцу от начальника полиции станицы Гривенской Савчука.

Докладываю, что возле самого кабеля в районе хутора Лебеди обнаружены свежие следы сапог. На самом кабеле найдены места зачистки. Кто-то, похоже, подслушивал разговоры… Предлагаем усилить патрулирование вдоль линии связи…

Продолжается расследование по делу о нападении на полицейского Остапенко. Арестован и посажен в тюрьму бывший комсомольский секретарь Мишка Породин. Но пока молчит, паразит.

Неизвестные подожгли рыбачьи лодки, из-за этого просим отсрочки со сдачей рыбы. Следствие продолжается…»

Черная бездна неба рассыпалась первым снегом. Какой человек не обрадуется ему, не помечтает…

Комендант Люц, глядя на снег, загадал самое сокровенное желание: вернуться домой, к жене и детям, живым и невредимым. Начальник полиции Савчук при виде снежного покрывала на земле, на крышах домов размечтался о том, чтобы из памяти станичников улетучилась Советская власть.