— Кто оценивал эти рукописи? Доктор Акзамов? Тот самый, что ее нашел? Тот самый, что ее изучал? Акзамов? Ха! Почему бы ему не оценить эту рукопись в миллион долларов! Вот, видите, бумажка! Предположим, я ее оцениваю в три миллиона. Или в триста миллионов. А вы — так и вовсе в миллиард. Это, между прочим, характеристика для заочной вашей аспирантуры. — Я постарался пропустить мимо ушей намек на аспирантуру, такую сейчас далекую и нереальную, и задекламировал:
— Маджид аль-Акбари — великий поэт средневековья. Его недостаточная известность… — и осекся. Нанимался я, что ли, в адвокаты к этому Маджиду?
— Планчик к концу дня представьте, — вдруг сказал Торосов, — рукопись тоже, по возможности, охватите. Все…
…На клетчатый клочок бумага, церемонно выданный мне Норцовым, легли торопливые строки:
«В первую очередь! Обязательно!!!
1. Когда Налимов платил квартплату в последний раз?
2. Работал ли он в промкомбинате?
3. Откуда знает языки?
4. Библиотеки? Когда там был Налимов?
5. Осмотреть квартиру!
6. Изучить контакты!»
Ничего ли я не упустил. Подумал. На обороте листка написал:
«Не обязательно, но желательно!!!
1. Как Юлдашева относится к Налимову?»
— А рукопись не забыли? — прервал вдруг мои размышления Норцов.
«7. Рукопись, — обозначил я сбоку на лицевой стороне бумажки. — Кто и когда ее видел? Есть ли фотокопии?».
Больше на листочке не оставалось места…
— Популярная фигура! — вскинулась Света мне навстречу. — Мистик снова тебя ищет.
— Планчик составили? — воззрился на меня капитан Гаттерас (вот плутовка, обманула, никакой он уже не Мистик). — Потребный вам срок обозначили?
— План на машинке, — напряженно отчитывался я. — Пятнадцати дней хватит… Если с практикантом.