— Ты стал авторитетом, а ведешь себя как пацан на Привозе (базаре в Одессе). Объясняю, мы — воровское сообщество крутим большими деньгами в большой политике. А ты думаешь, чтобы такую армию голодных и злых пацанов удержать в узде, а столько же если не больше сидящей братвы прокормить, достаточно в электричках по карманам тырить? Ладно, об этом после… Главный вопрос, где тетрадь? — Было видно, что Казик начинает выходить из себя.
— Я не знаю, — ответил Рысак, и неуверенно добавил — Из того, что ты мне накрутил, где правда, а где нет… Ссучился ты? Предал нас? С мусорьем играешь в поддавки? Или ведешь свою неизвестную другим игру? Одни потемки. Но говорю тебе окончательно, если бы тетрадь пришла ко мне, я бы тебе ее отдал незамедлительно.
— Ох, Рысак, не играй с огнем. Не думай так много. Пожалей себя, а больше других. Пойми. Вопрос касается больших, ты даже представить себе не можешь, каких больших денег… Большие деньги — большая политика. Если только обманул… Ни шизо, ни воры никто тебе не поможет. Не знаю, поверят ли тебе мусора, но я тебе верю.
Последнее утверждение было сказано тоном не оставляющим сомнений в том, что ни одному сказанному Рысаком слову он не поверил.
Колю Коломийца отправили назад в камеру.
Утром Рысака для официального допроса уже со всеми почестями отконвоировали в оперчасть. Там под протокол, с соблюдением формальностей, он ответил на ряд интересующих следователя вопросов.
Допрос длился долго. Где был? Где стоял? Кто может подтвердить? На какой интерес играли? Откуда деньги и какие? Кто может подтвердить, что из барака ночью не выходил? Почему это может подтвердить весь барак?
После был перерыв на обед потом опять допрос. Опять перерыв на ужин и сон. С утра опять допрос, но какой-то странный, неестественный. В помещение постоянно входили и выходили какие-то посторонние люди. Следователь попробовал было на них прикрикнуть, чтобы не мешали работать и не отвлекали от важных дел. После этого его через конвоира вызвали в коридор.
Из-за двери раздался звук щедрых полновесных оплеух. После все стихло. Через десять минут облеченный процессуальной властью следак вернулся с заплаканными глазами, тихий и присмиревший. Но вопросы задавать продолжал. Тем более ему их постоянно подносили.
Все опять крутилось вокруг записей покойного Данилы. У Рысака сложилось твердое убеждение, что весь ход допроса направлялся из соседнего кабинета. Он огляделся, похоже, что здесь могли установить и видеоаппаратуру.
К вечеру устали и задергались все. Задающие одни и те же вопросы менялись через каждые полчаса. Ближе к ночи состоялась очередная смена. Из-за тусклого света уставший Рысак не рассмотрел вновь вошедшего.
— Замучил ты меня старика. Ну, сколько можно гонять из Москвы сюда, а потом обратно, — раскладывая бумаги, тяжело ворчал и жаловался прибывший Иван Петрович. — А смена трех часовых поясов то, другое… Опять же в сухомятку придется питаться, гастрит свой радовать…
Не сказать, что Рысак обрадовался, рассмотрев в клубах табачного дыма гебешного посланца. Но, услыхав его чуть ироничный говорок, увидев крепкую поджарую фигуру, как-то успокоился и почувствовал себя гораздо увереннее.
С его прибытием бестолковая беготня посыльных и коридорная возня с запахом дорогих одеколонов, сдобренная вонью обычного перегара, все это прекратилось. Исчез и Казик Душанбинский со свитой начальника УВД.
Иван Петрович и на этот раз прибыл не в образе скорбящей Богоматери, готовой утешить и обогреть отбившуюся от конвоя овечку. Он прилетел в качестве лица официального в генеральском кителе украшенном большим количеством орденских планок.
Было видно, что форменное обмундирование не являлось его повседневной одеждой. Уж больно он ежился в нем, пытаясь расправить плечи и выпростать руки. Но раз интересы дела потребовали надеть генеральский китель и брюки с лампасами, пришлось выпячиваться и двигать в дальнюю дорогу.
ГЛАВА 26 Прибытие ГЕНЕРАЛА
Появление на территории обычной колонии строго режима столичного генерала с самыми широкими полномочиями, в очередной раз сыграло свою позитивную роль в жизни отбывающего наказание, а ныне временно подследственного — Николая Коломийца.
Опять войдя в роль стареющего героя Первой Мировой войны, покашливая и жалуясь на постоянное недомогание генерал ввел Рысака в курс дела.
Из его рассказов, растерянный Коля Коломиец узнал много невероятного и для себя любознательного.
ebooksa