Храброе сердце

— Четыре, — настаивает Лью.

— По крайней мере, — говорит Слим, — тебе надо бы размятца и все обдумать. Быть готовой ко всему. И план — дрянь, если в нем нет места для отдыха, который нужен твоим животным.

— Ладно, четыре, — соглашаюсь я, — но не секундой больше.

Но я разговариваю сама с собой. Остальные помогают разбить Слиму лагерь и разжечь огонь. Я слезаю с Космика, все тело болит. Я потягиваюсь, разминаю спину и потираю затекшие мышцы, и думаю, эх дали бы мне лошадь без повозки. Мой зад чувствовал каждую колдобину на этой треклятой дороге.

Я стою особняком. Измученная, но раздраженная. Будто я не знаю, што с собой делать, как быть, раз я перестала двигатца.

Подходит Маив. Она бросает взгляд на Слима, што-то быстро пребыстро говорит Эмми.

— Он много болтает, — говорит она. — И мало по делу. Это тебя не заставляет задуматца?

— Знаю, — говорю. — Не волнуйся, я глаз с него не спускаю.

Она скрещивает руки на груди. И ковыряет ботинком землю.

— Што у тебя на уме? — спрашиваю.

— Я, блин, сегодня сильно выпендрилась и попала впросак, — говорит она. — Говоря о Джеке, вела себя как всезнайка. Я перегнула палку. Любой дурак бы смог понять, чшто это дурацкий верблюд будет слушатца только Слима. Да, какого черта со мной происходит?

— Ну, ты уже наказала себя, — говорю. — Ты же весь день ехала в повозке.

— Это меньшее, што я заслуживаю, — говорит она. — Я зарвалась.

— Ну же, Маив, — говорю. — А как же сегодняшний день? Вспомни Расщелину? Момогла всем перебратца, сражалась с теми охотниками за головами...это же было нечто.

Её лицо светлеет.

— Это вроде как было весело, — говорит она. Она смотрит на Лью. Он усаживается на корточки рядом с костром. Должно быть он чувствует, што на него смотрят и поднимает взгляд. Всего на секунду, а потом возвращаетца к своему занятию. — Я хвасталась, — говорит Маив. — А выглядела в итоге жалкой. Вела себя как какой-то ребенок, который хочет, штобы на него обратили внимания.

— О, он обращает на тебя внимание, — говорю, — не сомневайся. Ты спасла им жизни, Маив. Они были в опасности, все вы, из-за меня. Если кто и зарвался, так это я. Ты все сделала отлично.

— Мда, по крайней мере, к своей чести, я спасла три жизни, — говорит она. — Но это не умоляет того, што случилось во Мрачных деревьях. С Ястребами и Налетчиками. Ничто уже это не исправит. Эх, если бы я не была такой высокомерной. Если бы я только послушала Эш и Крида. Они все твердили, што надо уходить, а я не слушала. Сорок жизней, Саба. Моих друзей. Мертвы по моей вине. Как же тяжко с этим жить.

— Ведения счета никому не идет на пользу, — говорю я.

— О, но это так, — говорит она. — Я должна. Каждая смерть съедает меня изнутри. Каждый раз, когда я закрываю глаза - вижу их лица. Они приходят ко мне во сне.