Нет. Нет нет нет нет нет.
— Томмо, — говорю я.
Он делает вздох.
И как раз в это время Слим орёт: — Сколько яиц? Два или одно?
Слим сторговался с одним из своих пациентов за лечения впросшего ногтя на ногу борова. Он нарезал мясо на толстые ломти и пожарил голубиные яйца. Все сидят и ждут с жестянками наготове, истекая слюной, усевшись по ближе к скворчащей сковороде. Траккер тоже рядом ошивается у ноги Слима. Он не спускает глаз со Слима, пока тот переворачивает мясо на сковороде и на яйца капает жир. Его нос дергаетца. Слюни свисают длинными плетьми.
— Голоден, а, дружок? — спрашивает Слим. — Не беспокойся, здесь на всех хватит, и на людей и на животин. Никогда не слышал прежде о прирученных волкодавах. Да и не слышал, штобы у кого-нибудь из них были голубые глаза. Он у вас еще щенком появился?
— Нет, — говорит Эмми. — Он принадлежал нашей подруги Мёрси, но мы думаем, што она, наверное, померла.
— Што тут скажешь, все мы когда-нибудь умрем, — замечает он. — Остаетца только надеятца, што смерть наша будет приятной. Одни хотят уйти в блеске величия и великолепия, как само солнце. Другие молятца, што уйдут во сне. О таких вещах начинаешь задумыватца, когда достигаешь моих лет. Знаешь, когда бы я хотел умереть?
— Когда? — спрашивает Эмми.
— В своё двадцатиоднолетие, тихой летней ночью, на берегу речушки. Лежа, с прекрасной девушкой в своих объятьях. И она бы говорила мне, что любит. В момент истинного счастья.
— Звучит здорово, — говорит Эмми.
— Лучшее мгновение в жизни, которое я так и не познаю, — говорит он. — Порой, все идет так, как идет. Ладно, налетай. В очередь, не толкатца.
Все тут же вскакивают на ноги, бормочут спасибо, а затем не слышно ничего кроме скрежета ложек о металл, пока мы сметаем то, што приготовил Слим. Я пытаюсь вспомнить, когда же ела в последний раз. И не могу. Мой живот урчит от удовольствия. Когда мы заканчиваем с мясом и яичницей, то пальцами собираем што осталось. Эмми поднимает свою жестянку и начинает с чавканьем слизывать остатки.
— Эмми, как не стыдно! — восклицает Лью. — Ты же девочка, а не животное, не уподобляйся зверью. Ну и ну!
Именно этим же занимался и Слим. Он замер, когда Лью отчитал Эм. Он подмигнул ей и они оба виновато улыбнулись друг другу. Мы все поставим наши жестянки на землю. Траккер прошелся по кругу, отполировав их своим длинным розовым языком.
Неро уже поймал себе мышь. И одним махом проглотил жертву, та и пискнуть не успела. А потом быстро заснул на ветке у нас над головой, уткнувшись головой себе под крыло.
— Спасибо за еду, — говорю. — Это мило с твоей стороны, учитывая обстоятельства.
— Даже разбойники могут проголодатца, — говорит Слим.
Он вытягивает ноги и усаживаетца поудобнее в своем лежаке и начинает прутиком ковырятца между зубами.