Перед дверью, откуда доносилось разнузданное пение, Катя остановилась, проверила револьвер и, опустив вуаль, решительно вошла в дверь.
Пьяный угар, тяжелый запах, спертый воздух, дым ударили в голову.
За тесно уставленными столиками, глотая водку, ругаясь и смеясь, сидели вперемежку женщины, оборванцы, изящные офицеры и таинственные люди в нахлобученных апашках с поднятыми воротниками пальто.
Оркестр кабачка состоял из трех лиц: худого скрипача, игравшего на двух струнах, толстого виолончелиста и полусгорбленного тапера.
Жарили вовсю.
Одна проститутка вскочила из-за стола и, подняв юбки, исступленно кричала:
— Ну, иди, сволочь! Бери!.. Ну!..
Толстый офицер снова с силой опрокинул ее на колени и прямо из бутылки стал вливать ей в горло вино.
Меланхолически покачиваясь перед лакеем, оборванец подтягивал брюки и в такт ругани лакея кивал головой.
Один из апашей, заложив руки в карманы, с удовольствием наблюдал за сценкой.
— Да как же ты, сволочь, без денег пил?
— Пил, — качался оборванец.
— А кто за тебя платить будет?
— Дай в морду, — советовал пьяный сосед.
Катя спустилась по лестнице вниз. Голова закружилась, и ее охватил ужас при виде этого кабачка.
В углу одна проститутка сидела верхом на коленях у офицера и, подпрыгивая, смеялась.
Тут не стеснялись.
И под звуки оркестра женщины тянули мужчин в какой-нибудь укромный уголок, где они расплачивались за угощения.
Меланхолический апаш вдруг размахнулся и ударил оборванца в лицо.
Тот упал. Поднялся и, не отирая крови с лица, продолжал качаться перед лакеем.