Приезжаем, размещаемся в старинном отеле рядом с дворцом, где будет проходить фестиваль. Очень напоминает наш московский «Метрополь» (бывал я там): мебель прошлого века, потолки — четыре метра, ванна — немножко меньше зала в Лужниках. Все старое, неудобное, скрипучее. Но это я потом сообразил, а в тот вечер (вернее, ночь) я ныряю в постель, даже не почистив зубы, и засыпаю мертвым сном (неужели еще утром я завтракал в нашей московской квартире?).
Сам кинофестиваль в Сен-Себастьяне особых восторгов у меня но вызвал. Фестиваль как фестиваль, у нас не хуже. Конечно, было больше мужчин в белых смокингах и женщин в умопомрачительных платьях, но фильмы слабенькие. Наш шел вне конкурса. И, насмотревшись секса, крови, слезливых мелодрам и занудных, хоть и пышных исторических эпопей, я даже стал гордиться доярками и передовиками нашего Известного режиссера. А прочтя хвалебные рецензии в английских газетах, понял, что он действительно талантливый (воистину, нет пророка в своем отечестве!). Если б только он не был таким взбалмошным и получше знал английский…
Впрочем, на банкеты я сопровождал его с удовольствием, поскольку благодаря ему знакомился с разными звездами обоего пола (будет что рассказать дома в компашках)!
Однажды мне подсунула под дверь свое фото какая-то красотка — «старлетка» — актрисочка третьей категории. К фоту приложила список фильмов, в которых снималась, творческую биографию, размеры наиболее интересных у женщин частей тела (!), вес, список любимых блюд и напитков, домашний адрес и телефон. Я возгордился… до завтрака. За завтраком выяснилось, что такие же фото она подсунула всем, кто жил в отеле, даже женщинам. Ну, не свинство!
На следующий день еще фото, потом еще. Короче, это у них обычное дело. Жаль, я с той, первой, с удовольствием провел бы вечерок.
В свободное время (оно было, хоть и мало) гулял по городу. По широкой набережной, на которую выходят фасады отелей, ресторанов, пансионов, по пустынному пляжу (у них купальный сезон наступает, когда температура воды приближается к кипятку), по прямым, решеткой расположенным улицам. Посидел на сквере возле набережной. Присмотрел — какие-то захудалые старички в ветхих черных костюмах, старухи еще бедней, да и народ помоложе с невеселым видом. В общем, конечно, не все здесь живут фестивальной жизнью. И я подумал, что если жить на Западе, то лучше миллионером, чем нищим (интересная мысль). Но это Испания, в Америке миллионеров побольше.
Сижу, мечтаю. Меня приглашают в Голливудский совместный фильм. Зачем совместный? Приглашают же наших режиссеров, балетмейстеров, скажем, в итальянские, югославские, французские театры… Вот и меня. На три месяца. Нет, на год. Нет, на три года. Вилла, машина, соответствующий гонорар, «старлетки», поездки за натурой по всему миру… А потом «Оскар»! Советский режиссер получает «Оскар»! И тут меня рвут на части все лучшие студии мира, предлагают баснословные деньги, засыпают Госкино просьбами (пишут и повыше, в Госкино-то, как всегда, чешутся). И я мотаюсь по свету, живу как боссы Голливуда: газеты хвалят, деньги сыплются. Со мной красавица-жена… Жена? Да, а почему бы не какая-нибудь французская или итальянская кинозвезда, эдакая Клаудия Кардинале? Только не американка — я ни одной красивой американки не встречал. Кроме Джен. Вот Джен! Чем не жена? Я послал ей открытку в первый же день (она ведь собиралась примчаться ко мне хоть на край света). Но до нашего отъезда вряд ли успеет получить.
И вдруг ночью, часа в три, — телефонный звонок! Вскочил как ошпаренный — что случилось, может, Известному режиссеру пришла в голову гениальная мысль, или Критик хочет, чтобы я ему перевел на английский речь на завтрашнем симпозиуме?
И кто ж это? Сэм! Собственной персоной! Откуда? Из Калифорнии. Вот так запросто звонит.
— Хэлло, Боб, — говорит, словно мы вчера расстались. — Какая досада, открытка твоя Джен пришла, а ее нет, она в горах на лыжах, туда даже связи телефонной нет.
— А?..
— Но я ей скажу. Она все время о тебе помнит. Очень скучает. Я тоже, Боб!
— А?..
— Ты не собираешься в Штаты? Или еще куда? Вот поздно открытка дошла.
Перестаю блеять и говорю:
— Как что-нибудь наметится, я из Москвы напишу…
— Нет, нет, — прерывает, — из Москвы не пиши. Может затеряться письмо. Лучше, как выедешь за рубеж, сразу звони мне. Я оплачу звонок, не беспокойся. Знаешь что, я вышлю сотню долларов в «Бэнк оф Америка» на твое имя. Ты сможешь в любом отделении этого банка в любой стране получить.
— Да зачем… — канючу.
— Ну, мало ли что, вот телефон или телеграмма. Знаешь, Боб, я вышлю двести. Не понадобятся — отдашь. Хочу в Москве побывать зимой, у нас здесь турпоездка.
— Вот это другое дело, — радуюсь, — как приедешь, звони. Буду ждать. Джен привет. Прихвати ее с собой…