Парнишка насупил брови, сказал, стараясь басить:
— Родник нашел, колодец копать буду.
— Колодец? — Бусалов недоуменно оглянулся. — А где твой родник?
— Да там… — Парнишка махнул рукой в неопределенность, словно не хотел до известного ему одному срока открывать свою самую сокровенную тайну. — Вы мне обещали помочь. Так что же, поможете?
— Раз обещал, — ответил Андрей, — обязательно помогу. Только скажи, что делать?
Теперь уже Володя всмотрелся в лицо воспитателя, не понимая, шутит тот или говорит правду, наконец совсем по-взрослому отрезал:
— Копать — вот что.
— А, ну да, ну конечно, копать. Ты извини, я малость забыл. Бывает. Пойдем к твоему роднику.
Выжженная казахстанская степь исходила зноем, пылила ломкой пересохшей травой, на глазах рассыпавшейся в прах, и начищенная до блеска медная копеечка солнца, сияя высоко в небе, как пригвожденная, лишала поникшие куртинки типчака да овсеца с тонконогом их изначального зеленого цвета, сообщала всему окружающему малорадостный желто-серо-коричневый тон.
— Когда я вырою колодец, воды будет вдоволь, и трава перестанет сохнуть, — сказал парнишка с удивившим воспитателя упорством. — И люди пусть к нему ходят, когда захотят, я еще хочу посадить вокруг деревца для прохлады и скамеечки поставить, чтобы можно было отдыхать.
— Это ты здорово придумал с колодцем. И про деревья хорошо сказал, молодец.
— Только мне одному нипочем колодца не выкопать…
— Ну, вдвоем-то мы его легко одолеем, расчистим родник, ведь так?
Когда до родника оставалось совсем немного пути, Володя спросил воспитателя:
— А у вас отец когда-нибудь был? — И столько ожидания, тревоги слышалось в его голосе, что сердце у Бусалова поневоле сжалось.
— Был. Его убили в девятнадцатом году, когда мне исполнилось два годика, — скуповато сообщил Бусалов и глухо при этом кашлянул. — Убили за то, что принимал участие в восстании против местных баев. Батрачил всю жизнь на них, спину гнул, и вот… рассчитались. И мама вслед за ним умерла, не выдержала непосильной работы. Мы ведь всю жизнь здесь прожили, в Акмолинском уезде. Хватило и горького, и соленого…
— А хотите, я буду вам как за сына? Во всем, во всем! Хотите? Вот только бы выкопать нам колодец, дать место для родничка…
Подрезая намокший пласт, снимая вокруг ключа верхний слой жирного чернозема, укороченная под детскую руку лопатка с хрустом вошла вовнутрь…
И тут парнишка исчез, а откуда-то взявшийся вместо него Петрыкин осторожно тряс Бусалова за плечо, совал в запекшиеся губы обжигающе горячее горлышко фляжки и говорил:
— Пора, командир, опять, кажись, поперли. Хлебни вот, а то ты в бреду все про воду вспоминал, про какой-то родник. Пей.
ebooksa