Карен-тян прекратила сдерживаться и начала разговор.
У неё было поразительное чувство дистанции, когда дело касалось межличностных отношений. Такой разговор не должен начинаться через пять минут после того, как она пригласила меня в свой дом.
Дайте мне расслабиться.
– И то и другое делается из ячменя, но чай кипятят, а пиво должно забродить.
Не будем думать о том, насколько верно выражение «постарается». Но в семье напитков они и правда родственники. Я хотела сказать, что всё совсем не так, но, хм, вопрос Карен-тян попал точно в цель.
– Да. Теперь понятно, почему от ячменного чая поднимается настроение.
Однако вывод меня разочаровал.
Карен-тян опустошила стакан одним глотком.
Когда я пригляделась к стакану, то увидела, что он был очень качественным.
Это посуда Баккарат?
Даже если и нет, весьма неуважительно называть её «стаканом».
Более того, судя по тому, как Карен-тян и Цукихи-тян с ней обращались, они понятия не имели о стоимости этой посуды…
Неужели Арараги так богаты?
– Ну, в любом случае… – сказала Цукихи-тян, бросив косой взгляд на Карен-тян.
Похоже, она привыкла к Карен-тян, потому что была её сестрой. – Если тебе негде спать, можешь оставаться у нас сколько хочешь. К счастью, брата сейчас нет. Можешь пользоваться его комнатой.
– Комнатой… Арараги-куна.
– Ага. В ней бессмысленно стоит эта бессмысленно пружинистая постель.
Я… знала об этом.
Более этого, в этом и была суть комбинации, придуманной Сендзёгахарой-сан.
Мне сложно выразить это, но я чувствовала себя виноватой за эту комбинацию, которая воспользовалась невинной искренностью Карен-тян и Цукихи-тян, и чувством справедливости Огненных Сестёр. Но, поскольку они себя вели так исключительно по своей вине, я не могла быть столь сдержанной.