Княжа булава

— Чего ты на меня вылупился? — Непонимающе спросил тот.

— Предлагаю тебе одно из двух, либо развяжи мне руки, либо расстёгивай ширинка, ну и дальше ты сам знаешь, что делать.

— Ты, чё совсем оборзел! — Вспылил Колян, но быстро сообразил, что ему действительно придётся сделать, что-то одно, выбрал более приемлемый для себя вариант, развязал Позднякова. Тот не пошевелился и вновь посмотрел на конвоира. — Чего тебе ещё?

— Двери закрой.

— Обойдёшься. Что никогда общественными сортирами не пользовался? Давай делай свои дела и пошли вниз.

Ничего не поделать, пришлось оправляться прилюдно, надежда на то, что его оставят одного в туалете, он сможет закрыться и сбежать через окно, как это обычно бывает в кино, растаяла. Он сделал всё необходимое, вымыл руки и вышел из туалета, огляделся по сторонам. Из глубины коридора на него смотрела пожилая женщина с грустными глазами.

— Нечего глазеть, не в музее, — одёрнул его Колян, шагай вниз, подтолкнул он Позднякова, — а ты иди своими делами занимайся, чего встала как столб, — прикрикнул он на женщину.

«Интересно кто это, и почему она так грустно на меня посмотрела? — думал Виктор Сергеевич, пока спускался в подвал». Но как только он вошёл в подвал сразу понял, о чём грустила женщина. Стол, стоявший по центру, был сдвинут в сторону, на его месте стоял табурет. Настольная лампа была направлена строго на то место, где предполагалось посадить Позднякова, кроме этого в углу он заметил вмонтированный в потолок блок, с перекинутой верёвкой, Виктору Сергеевичу стало очень грустно и страшно.

— Ну, что Витя, присаживайся, поговорим по душам, — обратился к нему Крышаков, — давненько мы с тобой не общались, помниться ты был сговорчивым парнем.

— О чём мне с тобой говорить?

— Ну как о чём? Тем-то много интересных, поговорим о твоих доходах, о том, как ты будешь ими делиться, но самое главное поговорим о том предмете, который ты никак не хочешь отдавать.

— А что о нём говорить? Нет его, и не было никогда, миф это.

— Витя, ты меня, наверное, не понимаешь. Пока я говорю с тобой по-хорошему, тихо, так, ласково, но ведь могу и поменять тон.

— Да, хоть меняй, хоть не меняй, — стоял на своём Поздняков, — от этого предмет не появится. Не слышал я ещё, что бы мысли материализовывались, разве, что в Библии про это написано, да ведь я не Господь Бог, на такое не способен.

— Значит, ты не понимаешь, меня, что же придётся с тобой иначе работать. Колян начинай.

В тот же момент сильный удар в голову сбил Виктора Сергеевича с табурета на пол, после чего на него обрушилась серия ударов норами, и сознание вновь померкло.

Очнулся Поздняков в луже воды, тело болело, голова слегка кружилась, его подняли и посадили вновь на табурет.

— Живой, ты смотри, я думал, ты его совсем кончил, — ласково произнёс Крышаков, — ты Колян в следующий раз осторожнее, всё-таки человек в возрасте, нам его труп не нужен, нам нужен предмет, который он никак не хочет отдавать. Ну что мил человек, — обратился он на этот раз к Виктору Сергеевичу. Будем теперь говорить, или продолжим?

— Я ничего не понимаю, что ты от меня хочешь, — заплетающимся языком ответил Поздняков. — Вон они искали, и ничего не нашли, — он кивнул в сторону Коляна.

— Знаю, я как они искали, за свои поиски они уже получили сполна. Мне понравилось, как ты их развёл, не думал я, что на меня работают такие «лохи» но теперь они намного менее доверчивыми стали. Но это то, что касается их, мня, ты не проведёшь. Лучше сразу признайся, где спрятал булаву, поедим, ты нам её отдашь, и всё мы к тебе претензий больше иметь не будем.