Даниил Васильевич возвратился под свой княжеский стяг к тому времени, когда на Митьковом поле разворачивались последние отряды противника. С обеих сторон все было готово к решительной схватке за небольшой деревянный городок-крепость на Смоленщине — Дорогобуж.
Как только конница противника после залпа гетманской артиллерии пришла в движение, воевода Щеня приказал играть сигнал к бою. На кургане забили в набаты.
По всей линии гуляй-города им в ответ заиграли волынки, которые на Руси называли дудой. Украинцы и белорусы окрестили ее козицей, или козой. Под бодрые звуки русской волынки шли русичи под червленым стягом, поблескивая бердышами, еще на поле Куликовом. В тверской рати, подбадривая воинов, заиграли кувычки, гудки, кугиклы, брелки, варганы (рожки, дудки, жалейки).
Когда вражеская конница подлетала к деревянной крепости на дальность прямого выстрела, по ней залпом ударяли из пищалей. Пороховой дым окутывал щиты. Русские пушкари били по надвигающейся конной массе прицельно. И не было ядер, зарядов картечи из железного и каменного дроба, которые не нашли бы для себя жертвы.
Пока пушкари перезаряжали пищали — а на это уходила не одна минута, — конница подлетела к стопам гуляй-города. Часть польских и литовских шляхтичей спешились и стали с ожесточением сбивать топорами: и палицами железные сцепы щитов, рубили саблями веревочные связи. Другая часть прямо с коней била поверх спешившихся по оконцам щитов — в защитников полевой крепостицы. Те, в свою очередь, отстреливались от нападавших, стараясь стрелами отогнать их от амбразур. Копьями, рогатинами стремились отбиться от тех, кто пытался разрушить сцепы щитов, метали в них сулицы. Гетманцы старались растащить или опрокинуть щиты.
На поваленных щитах у дороги завязалась кровавая сеча. Конники не смогли проскочить их — на пути плотной стеной встали тверские и московские ратники со страшными в рукопашном бою бердышами. Тысяцкие вовремя подкрепили их запасными сотнями.
Рубились с ожесточением, зная, что отступать назад просто некуда. На место павших сразу вставали другие. Мелькали бедрыши, сабли, мечи — кончары, топорики — чеканы и клевцы… И не всегда их удары выдерживало защитное вооружение воинов. Пробивались доспехи — кольчуга и панцири, байданы и бахтерцы, колонтари и юшманы… Не всегда спасали головы бившихся шишаки и мисюрки, ерихонки и шапки, стальные и медные. Там, где сходились грудь на грудь, в ход шли кинжалы, поясные и засапожные ножи.
В воздухе, заполненном скрежетом металла о металл, звоном сабельных ударов, криками сражающихся, свистели стрелы, мелькали сулицы. Из пищалей били, как только их успевали перезарядить.
Битва под стенами гуляй-города кипела вовсю. А к атакующим все подходили и подходили новые конные тысячи, за которыми поспешала пехота, ощетинившаяся копьями.
Все-таки гуляй-город устоял от такой яростной атаки. Там, где цепь крепостных щитов была нарушена, старший воевода московского войска ввел в бой резервные тысячи Дмитрия Патрикеева. Но ту конницу, что хоронилась в окрестностях Дорогобужа, он до поры до времени не трогал. Это был его главный и последний резерв.
Шел второй час битвы, а она все длилась с прежним ожесточением. Тверская рать стояла насмерть.
Ожесточенное сражение продолжалось с обеих сторон с одинаковым воодушевлением и силой. Гетман Острожский, как и Щеня, маневрировал своими отрядами по всему Митькову полю. Князь Константин стремился нащупать слабое звено в позиции русского войска, прежде всего в центре или у курганов, чтобы прорвать его и склонить победную чашу весов на свою сторону. Его отряды несли большие потери и в ближнем бою, и от огня московских пушкарей.
Чрезмерная уверенность в превосходстве своих сил породила у великого гетмана литовского и его блестящей свиты из собравшихся в победный поход магнатов и великокняжеских ясновельможных панов беспечность. Более того, умело организовав и своевременно поддерживая стойкое сопротивление большого полка на линии гуляй-города, воевода Щеня привел противника в ярость. Военачальники Александра Казимировича, лишившись хладнокровия, потеряли бдительность и пошли на рискованные решения. Острожский поставил на карту все, что имел под рукой.
Гетман уже вернул на Митьково поле свою легкую конницу, которая пыталась прорваться через засечную линию в дубраве, хотя она, вступая то в перестрелку с русской сторожей, то в рукопашные схватки, и сумела продвинуться вперед. Острожский перебросил се частью в центр, частью — к дороге.
Стремясь добиться решающего перелома в сражении, Острожский бросил на ту часть гуляй-города, где были пробиты бреши в сцепе щитов, последние свои резервы. Он даже снял охрану огромного войскового обоза, до последней повозки перешедшего по ведрошскому мосту и теперь стоявшего в ожидании движения к Дорогобужу. Правый берег Ведроши был забит сотнями повозок с продовольствием, порохом и ядрами, шатрами, походными кузницами, котлами, личными вещами магнатов и другим войсковым имуществом.
В идущей битве Острожский уже не маскировал направление главного удара, сосредоточив напротив придорожного кургана, над которым развевалось княжеское знамя, все лучшее, что имелось в войске. Здесь его воинам удалось растащить несколько щитов, но продвинуться дальше они не смогли. Русские не отступали ни на шаг.
Пытаясь прорваться у дороги, гетман бросил в бой последний резерв — личную княжескую дружину. Но и она завязла в сече, не дав своему хозяину победы, которой он добивался во что бы то ни стало. Константин Иванович считал, что поход по возвращению Дорогобужа и победа под его стенами над московским войском должны прославить его как великого полководца. К слову, такую славу он добудет себе, но уже после битвы на Ведроши.
Кончились резервы и у Щени. Не трогал он только несколько тысяч, скрытых в дальнем тылу. Их он берег для совместной атаки засадного полка и гуляй-города.
Приберег старший воевода до поры, до времени и сотню Кузьмы Новгородца. Опытный полководец знал, что в сражении иметь под рукой несколько десятков надежных воинов — большое дело. Им всегда найдется дело рискованное, дело важное.
Даниил Васильевич пошел на известный риск. Он стянул и бросил в бой у большой Московской дороги часть запасных сотен князя Иосифа Дорогобужского с левого крыла гуляй-города. Там, у дубравы, натиск противника был не так силен.
ebooksa