Гетман бросил вперед головную тысячу конных шляхтичей. Под звуки набатов те пошли лавой в атаку. Удар тяжеловооруженной панцирной конницы разом потеснил нападавших по дороге за лощину.
Когда первые три сотни московских служилых людей, пятясь и отбиваясь от наседавших польских рыцарей, прошли лощину, Патрикеев с остальным полком ударил тем во фланг. Удар получился ошеломляющий. Русские конники вырубили часть шляхтичей, а остальных отбросили за поворот дороги.
Теперь передовому полку таиться уже не было смысла. С этой минуты игра воеводы Дмитрия Патрикеева с гетманом Константином Острожским пошла в открытую.
Дальше шло все так, как задумал Даниил Васильевич Щеня. Русские конники, чередуясь сотнями, медленно, словно нехотя, отступали вдоль дороги, яростными наскоками на врага сдерживая его наступательный пыл. Конники гетмана, видя свое превосходство и отступающих русичей, все больше и больше распалялись.
Острожский, чутко уловив взором полководца момент, когда русский заслон под натиском его конницы попятился назад, дал немедленный приказ обойти его с флангов. Обойти и, перекрыв путь к дальнейшему отходу, взять в кольцо. Князю Константину уже донесли — нападавших не набиралось и на две тысячи.
Конные тысячи гетманского войска пошли на охват сражавшихся близ реки. Но болотистый луг слева от дороги, к тому же поросший лозняком, и овражки справа не позволяли сделать это своевременно. И что самое главное — скрытно.
Воевода Дмитрий Патрикеев тоже не терял нити управления своим полком в тысячу всадников, подкрепленного сотней Новгородца. Как только он видел, что с флангов к месту сечи подбираются, вернее продираются, вражеские отряды, давался воеводский приказ отойти еще дальше к Ведроши.
В таких случаях около полкового знамени играл рожок, рубившиеся русские сотни, дружно метнув в наседавших гетманских конников град сулиц, враз поворачивали коней и, отстреливаясь из луков и самострелов, уходили вдоль дороги.
Начиналась лихая погоня за, казалось бы, обращенным в бегство противником. Но свежие русские сотни, пропустив своих, встречали неудержимо мчавшихся преследователей очередным встречным ударом из-за следующего поворота дороги. И каждый раз получалось что-то похожее на маленькую и всегда неожиданную для врага засаду. И вновь на дороге завязывалась ожесточенная сеча, не расползавшаяся, однако, вширь.
Дмитрий Патрикеев, искусно маневрируя своими сотнями, делал все для того, чтобы в точности исполнить приказ старшего воеводы: «Заманивать врага выгодой!»
Чем ближе перемещались быстротечные схватки к Ведроши, тем все труднее приходилось передовому полку. Редели ряды сотен, утомились кони, кончались сулицы, пустели колчаны. Но главное — у противника становилось все больше простора для охвата русичей с флангов. Лес все дальше отступал от дороги, все чаще появлялось редколесье, заброшенные поля — чувствовалось приближение реки.
Последняя ожесточенная схватка тысячи Дмитрия Патрикеева с гетманцами произошла перед мостом через Ведрошь. Противник было возрадовался, что удалось прижать дерзких русских конников к речному берегу. И ему захотелось «втоптать» их в реку.
Но здесь отличилась сотня Кузьмы Новгородца, прикрывавшая отход через мост последних сотен передового полка. А те, в свою очередь, развернувшись на том берегу реки, выпустили в преследователей последние стрелы. Под их свист разведчики сумели выйти из боя и проскочить мост.
Отступив от моста на полверсты, воевода Дмитрий Патрикеев развернул передовой полк посотенно на Митьковом поле. Однако разбегаться далеко от дороги никому не разрешил, еще раз предупредив сотников — проходы для конной тысячи в гуляй-городе подготовлены только у дороги.
Отойдя от Ведроши, Патрикеев как бы высвободил гетману Острожскому место для развертывания быстро проходивших через мост сотен и первых тысяч польской и литовской конницы. Хотя мост был достаточно широк, но не мог разом пропустить многотысячную конную массу коронного войска Великого княжества Литовского. Все больше и больше отрядов конницы скапливалось на том берегу реки. А вдали уже пылили первые пешие отряды. За ними следовал огромный обоз.
Когда князь Константин Иванович решил, что на дорогобужском берегу Ведроши собралось уже достаточно конницы для более удачного охвата русского полка с флангов (ширь Митькова поля располагала к такому маневру), он дал сигнал к общей атаке. Ударили набаты. И несколько тысяч гетманской отборной конницы понеслись во весь опор на русские сотни. Те сходились и расходились совсем рядом, словно завлекая все ближе и ближе к Дорогобужу.
В последний раз заиграл под полковым знаменем рожок воеводского служки. Русские сотни вновь разом повернули коней и быстро стали уходить от подходивших преследователей, которые разворачивались для охвата почти по всему Митькову полю. Вскоре оно покрылось сотнями мчавшихся вперед всадников, за которыми устремлялись все новые и новые конные отряды, переходившие через ведрошский мост.
Конники передового полка старались в бешеной скачке не уходить далеко в стороны от дороги, чтобы вовремя уйти в стан московского войска через раздвинутые для них щиты гуляй-города. Грохот копыт несущейся за ними конной лавы был для них лучше всяких похвал. Ратную работу, которую задал полку воевода Даниил Васильевич Щеня, они выполнили с лихвой.
Преследователи еще не видели гуляй-города. Им или мешала поднятая копытами коней пыль, или то, что серые деревянные стены полевой крепостицы не очень выделялись вдалеке на фоне окружающих лесов. Десятники — старшие щитов, как им приказал воевода-гулявый, постарались замаскировать их срубленными деревцами. Да и восходящее солнце слепило глаза скакавшим прямо на восток. И это учел Щеня, строя свой план на битву.
Когда передовой полк набегал на гуляй-город, в нем уже зияло несколько брешей. За ними у дороги Щеня поставил на всякий случай несколько тысяч конных тверских ратников. Если щиты вовремя не удастся сдвинуть, то противник мог ворваться за стены деревянной крепости. Или потребуется оказать помощь воинам Дмитрия Патрикеева, которые могли увязнуть в сече на Митьковом поле. Но ни того, ни другого не случилось.
ebooksa