Если из Швецова выплескивало, как из бочки, то из Татьяны Лазаревны рвануло, как из пробитой снарядом цистерны, под завязку залитой бензином. Это были гнев, горечь, обида, отчаяние погибающего человека, который в поисках спасения готов на любые жертвы.
— Вот и скажи, что мне теперь делать? — Татьяна Лазаревна, всхлипнув, уткнулась лицом в ладони.
— Платить, — пожал плечами Швецов. — В этой жизни за все надо платить — и за подлость, и за наслаждение.
— Мне не до шуток!
— Ну, если не до шуток… — Швецов взглянул на застывшую в ожидании совета Татьяну Лазаревну — на ее тонкие, бледные пальцы, которыми она нервно теребила спутанные пряди волос, на ее непрестанно вздрагивающие плечи и поймал себя на мысли, что ему жаль эту женщину, угодившую по его милости в медвежий капкан. — Если не до шуток, тогда плюнь! На все плюнь! Что будет, то и будет. Иди, иди с повинной. Кайся! Самое главное — решиться. Когда примешь решение, станет легче.
— Как у тебя все просто, — горько проговорила Татьяна Лазаревна.
— Советы давать просто, — сказал Швецов. — Это верно. — Он выпил рюмку коньяка и замолчал, пристально рассматривая кончик дымящейся сигареты. — Как выглядел этот тип?
— Тип довольно симпатичный… Шатен, лицо немного удлиненное, глаза темные, чуть раскосые, монгольские… Татьяна Лазаревна глубоко вздохнула и задала сама себе вполне естественный для ее положения вопрос: — Интересно, кто мог это сделать? Кто? На это мог решиться тот, кто точно знал, что у меня есть деньги. А таких трое: Крайников, Кирин и Горин.
— И то, с кем они имеют дело, — заметил Швецов.
— Но, мне кажется, информация могла исходить только от них. И не верится… Крайников — верх порядочности, Горин — трус, вот Кирин…
— Что толку гадать на кофейной гуще, — сказал Швецов и встал. — Поздно.
Татьяна Лазаревна вздрогнула, подняла на него измученные глаза.
— Останься… Я боюсь, третью ночь заснуть не могу.
— Хорошо, — согласился Швецов. — Ты выпей, это снимает напряжение. Лучше спать будешь.
Татьяна Лазаревна покачала головой и страдальчески улыбнулась.
— У меня голова потом болит.
— Несчастный вы народец! Мужик хоть напиться может. — Он подошел к столу и плеснул себе в стакан коньяка.
— А ты-то чего пьешь?
— Пить — умирать и не пить — умирать, — говаривал мой дед.
— Он умер?
ebooksa