Леня ответить ее успел. Щелкнула входная дверь, и на пороге комнаты объявилась строгая, в строгом сером плаще с черной окантовкой дама, именно дама, ибо в ней все, начиная от хозяйственной сумки и кончая перчатками, говорило о безукоризненном вкусе и дышало изяществом.
— Вы уже познакомились? — строго спросила дама.
— Мы уже на короткой ноге. — Красив легко поднялся, шагнул навстречу. — Вам помочь?
— Благодарю. Мне Леня поможет.
Леня мгновенно подхватил сумку и скрылся на кухне. Когда вышел, вежливо спросил:
— Мама, мне можно погулять?
— До девяти.
Леня кивнул, схватил куртку и выбежал, Анна Григорьевна подошла к столу, закурила и, жестом разрешив Красину сесть, строго спросила:
— Так вы, значит, из прокуратуры?
— Да.
Усмехнулась.
— Ну и кто же из них вляпался, Крайников или… Стеблев?
«Что это, святая простота или игра в кошки-мышки?»
— Оба.
— Крепко?
— По уши.
— Подонки! — отчетливо и громко произнесла Анна Григорьевна. — Я так и знала, что этим кончится. Кофе хотите?
— С удовольствием.
Анна Григорьевна вышла. Красин удовлетворенно вздохнул — пока все шло по намеченному плану, еще раз осмотрелся, и ему показалось, что он в театре: дерни невидимую ниточку — занавес откроется и начнется представление в трех лицах. А он — зритель, смотрит, восторгается, делает выводы… Так оно, примерно, все и произошло.
— Пожалуйста, — сказала Анна Григорьевна, входя в комнату. В руках у нее был поднос, на котором возвышался пузатый кофейник, стояли чашки и тарелочка с бутербродами. — Вам черный или…