Храм

Старший над водоносами равнодушно пожал плечами и отошел.

Орех огляделся. Вокруг каждого охотника собралось не меньше десятка желающих еще раз послушать историю победы над дикарями. Несговариваясь, охотники превратили короткий бой в многочасовую битву, перемежевывая свои рассказы подробностями, которые вряд ли имели место быть.

Воевода только ухмыльнулся в усы.

— За победу, — он поднял свою кружку, салютую Свисту.

Охотник ответил на жест командира и отпил.

В этот вечер он много раз поднимал кружку и много раз отпивал. Принимал поздравления и обещал замолвить словечко перед Орехом, чтобы тот взял просителя в свой отряд.

Решив передохнуть, охотник занял свое излюбленное место в углу, устроившись с полной кружкой чего‑то пахучего и хмельного.

— Привет, Свист, — кто‑то бесцеремонно нарушил его уединение.

Свист поднял затуманенные напитком глаза. Перед ним стоял Сонный. На румяном, мясистом лице расцвела приветливая улыбка.

«Приятный все‑таки дядька», — подумал Свист. Сейчас все, кто оказался с ним в одном зале, казались ему приятными, почти родными.

Сонный присел рядом, кружки звякнули друг о друга.

— Поздравляю, герой Дома, — он отпил.

— Спасибо, — кажется, Свист начал привыкать к этому обращению – герой.

— Ты доволен походом, Свист?

— Я вернулся невредимым… значит, я доволен, — охотник пожал плечами.

В это время над общим весельем разнеслось обычное приветствие Ведуна.

— Семья моя! – он, улыбаясь, стоял на своем привычном месте, и двое с оружием в руках караулили у помоста.

Люди притихли, отрываясь от еды и напитков.

— Как уже было замечено, сегодня великий день – день победы. Мы славим наших воинов, своей доблестью вознесших хвалу Светоносцу. Священная война – это их молитва нашему покровителю, давайте же поддержим их как можем.

Люди разом подняли руки к потолку, и молитва наполнила зал. Одна на всех, она загудела потревоженным пчелиным роем, потом выровнялась, когда даже самые нерасторопные ухватили общий ритм, монотонно, как один, произнося заученные строки. Свист прислушался было, но в многолюдном хоре ничего кроме отдельных слов расслышать не смог.