Это был не декан, она точно знала: сейчас перед ней стоял Артур — молодой мужчина, который завораживал одним своим видом, тот, который был скрыт под маской её преподавателя. Он сам предложил, — и это было правильно, — им стоит держать субординацию. Она согласилась, она приняла это. А теперь, он стоял и смотрел на неё — словно она в чем-то виновата.
— Что вы здесь делаете так поздно? — спросил Феликс, становясь перед Эммой.
Он сжал её руку за спиной, и почему-то вновь появилось чувство неловкости. Лицо декана оставалось непроницаемым, он спокойно перевел взгляд на парня.
— Это я должен спросить вас, мистер Штандаль, — Артур подошел ближе, — что мой студент делает так поздно не в своем корпусе? Но, — он снова посмотрел на Эмму, и она инстинктивно сжала руку Феликса. — Думаю, что объяснения не нужны.
Парень с девушкой проводили его взглядом до дивана, на котором он преспокойно расположился, закинув ногу на ногу.
— Да, — согласился Феликс, — я нарушил правило.
Голос его был серьезным и твердым как скала. Он смотрел на своего декана сверху вниз, с гордо поднятой головой.
— Я нарушил, но я все равно считаю, что вам следовало стучать! Мы могли быть не одеты!
— Я понял это, мистер Штандаль! — немного растянуто, но так же твердо ответил Шорс. — Теперь, когда вы все сказали, позвольте мне озвучить причину, по которой я пришел в дом миссис Керн.
Эмме показалось, что на слове «миссис» он сделал особое ударение. Тем временем Артур обратился к ней:
— Я пришел сообщить: ваша мама и братья Сваровские долетели благополучно. Джессика звонила из Мюнхена полчаса назад, и ректор попросил меня сообщить об этом Сэму. Но, я так понимаю, его здесь нет. — Заключил он, разведя руки в стороны и вновь сведя их на колене в замок.
— Он наверху, — еле проговорила девушка. — Я сейчас разбужу его.
— Да, спасибо, — поблагодарил он.
Эмма быстро поднялась по лестнице на второй этаж. Оба мужчины проводили её взглядом. Когда же дверь за ней закрылась, Артур посмотрел на Феликса.
— Что вы себе позволяете, Штандаль? — в голосе декана прозвучала непонятная ему напряженность, но лицо юноши не дрогнуло.
— А что я себе позволяю, сэр? — невозмутимо спросил он.
По губам скользнула едва заметная усмешка, и Артур еще больше напрягся под остротой его взгляда.
— Я сегодня пришел к девушке, которую люблю, и понял, что это взаимно!
Он смотрел, не отрываясь, в черные как беспросветная ночь глаза мужчины.
— И я рад, что позволил себе это, сэр!