Самолет — или ракетоплан — летел совсем высоко. Солнце светило в спину, я взглянул вверх — да, все правильно, звезды на черном без всяких «почти» небе. Красиво, я никогда не поднимался так высоко, но почему-то я воспринимал все совершенно спокойно. Мысленно я был уже в будущем.
Меж тем самолет уже шел вниз. На этот раз мы долетели еще быстрее — видимо, они торопились. Во всяком случае, Хол дважды взглянул на часы.
Мы спикировали на маленькую площадку между скал; сюда можно было сесть только на вертолете либо на нашем суперсамолете. Пилот распахнул дверцу и вытащил из кармана плоскую коробочку — очевидно, ультразвуковой ключ. В скале открылись огромные створки, и оттуда вышел офицер в форме.
— Вас ждут, мистер Гейлих! — сообщил он, козырнув.
Ждут так ждут, мы вылезли из самолета и пошли внутрь базы. Офицер посмотрел на меня, сверился со своим электронным блокнотом и улыбнулся — дескать, все в порядке.
Внутри скалы, за довольно длинным коридором, располагался лифт.
Мы ехали вниз долго, больше пяти минут. Хол и Гейлих перекинулись несколькими фразами, из которых я понял, что они здесь — частые гости.
У выхода из лифта нас ждали. Офицер рангом повыше поприветствовал Гейлиха. Мы вышли и здесь впервые перестроились — Хол отошел назад, мне за спину. Я невольно улыбнулся — неужели он предполагает, что я начну сопротивляться? В таком случае он совершенно напрасно стал сзади, именно со стоящих сзади я и начинаю.
— Вот, Мартин, познакомься, — сказал Гейлих офицеру, — это мой друг Питер Бордже. Ему тоже хотелось бы увидеть, как может в наше время начаться ядерная война.
— Увидит, — густым басом пообещал офицер. — Пройдемте сюда.
Мы вошли в большой зал, почти полностью окруженный стеклянными стенами кабин, за которыми у пультов сидели офицеры. Оттуда не проникало ни звука; туда, впрочем, тоже. Боевое дежурство, подумал я.
— Видите, сколько операторов следит за системой компьютерного контроля? — довольно спросил наш добровольный гид. — Малейшая неисправность — и они включают дублирование, автовосстановление, вызывают ремонтную бригаду. Иначе нельзя, хватит с нас трехсот едва ли не последних отказов в последние тридцать лет. Так что война может начаться только в одном случае: в случае атаки противника.
— А если все-таки неисправность не заметят? — спросил сзади Хол, и в его голосе прозвучало что-то от плохого актера, слишком откровенно играющего роль. Гейлих вытащил из кармана портсигар, повертел его в руке и сунул обратно.
Предчувствие редко меня обманывает, но здесь я ему не поверил. Потому что мне показалось — Гейлих вытащил не портсигар, а аппарат для дистанционного управления действиями человека, я знал о таком и даже раз видел на фотографии, когда работал на ФБР.
— Отказ системы может привести к разным последствиям, — рассудительно ответил Мартин, — общее для них только одно: непредсказуемость. К примеру, возможен отказ, при котором контрольные тесты будут выполняться верно, а система выдаст команду на атаку из космоса без всяких к тому причин. Поэтому-то люди…
Он повернулся и застыл на месте, упершись взглядом в пульт одной из секций.
— Что, отказ? — участливо спросил Гейлих.
Пульт светился красным. Мигало табло с надписью «Боевая тревога». Оператор мрачно смотрел перед собой и ничего не делал.
— Или нападение, — выдавил Мартин. — Но чье?!
Он явно растерялся. Я понял, почему — вахта была не его, и инструкция на этот счет вспомнилась не сразу. А Гейлих гнул свое:
ebooksa