— Родные у тебя есть там?
— Не знаю.
Опять загадка: или действительно не знает, или уклоняется от ответа.
— Еще можно спросить?
— Можно, — ответил Игнатий, густо намыливая лицо и шею.
— Тебе не хотелось бы потом остаться там, у себя, дома? Ну, после того, как нас туда забросят?
Игнатий повернулся к Огаркову, широко раскрыв глаза. Тщательно вытершись, произнес:
— За такие вопросы надо гнать отсюда. Это либо провокация, либо подстрекательство.
Такого оборота Николай не ожидал.
— А если от души, по-человечески... Зачем видеть подлость во всем?
— Здесь действуют особые законы, Николай.
— Человек всегда должен оставаться человеком.
— А ты поставь себя на мое место. Если бы я тебя спросил?
— Что ж, я бы ответил. Чего скрывать? Хочу домой.
Огарков не заметил, как сам попался в ловушку... В тот же вечер Игнатий доложил обо всем шефу.
Дня через два Николая привезли на Цеппелин-аллее, в кабинет американца с мухами на верхней губе.
Опершись локтями о стол, нахмурив черные густые брови, Кларк спросил:
— Вы не догадываетесь, мистер Огарков, для какой цели я позвал вас?
— Нет, — простодушно ответил Николай.
— Мне не хотелось бы думать плохо, но обстоятельства не в вашу пользу. — Офицер пристально смотрел в глаза собеседнику. — Я с огорчением должен сказать плохое известие. Мне доложили, что вы подстрекаете своих коллег не возвращаться на запад и сами хотели бы остаться в России... Это правда?
ebooksa