Без вести...

— А дочери помогает?

— Нет. Я бы и не взяла ни копейки.

— Все такая же гордая и... стала сердитой.

— Не пугайся, — рассмеялась Клава, — так, под настроение... — И вдруг, резко повернув тему беседы, спросила: — А ты о тете Даше что-нибудь слышал?

— Нет, — насторожился Николай. — А что с ней?

— Она умерла. На прошлой неделе похоронили. Перед смертью, говорят, часто о тебе спрашивала... Я Светочку, дочку, отвозила в деревню к бабушке. Где же ты был, что единственной тетке не мог написать?

— Длинная история, Клавочка.

— А все-таки. Я хочу знать.

— Хорошо, — согласился Николай, отодвинув налитую рюмку. Он боялся, что опьянев, перемешает легенду с правдой.

— Всю войну был в плену. Как там жил, не стану рассказывать: об этом столько написано. Победа застала меня в Дахау. Освободили союзники. Потом возвратился на родину и угодил на Колыму. Там не лучше плена... Ну о всяких там деталях как-нибудь в другой раз. Ладно?

— Не женился?

— Где там! Полжизни в лагерях, там невест нет.

— И не вспомнил ни разу?

— Вспоминал часто, — признался Николай. И опережая ее очередной вопрос, добавил:

— Не писал потому, что за себя было стыдно и тебя не хотелось пугать. Говорят, за связь с пленными с работы выгоняли.

— Ну это ты зря.

— Может быть. — После небольшой паузы сказал: — Сейчас главная забота — где переночевать. Во всем городе, кроме тебя нет никого.

— Что ж с тобой делать, не выгонять же на улицу? Оставайся.

Клава приготовила ему постель на старомодном диване с высокой спинкой и сбившимися пружинами, а себе — на кровати.

Когда она вышла на кухню, Николай быстро разделся и лег в постель.