— Каким образом вы должны были это сделать?
— Выяснить местонахождение... Побывать там, завести знакомых, осторожно расспрашивать их, собрать пробы земли, воды, листьев с деревьев.
— Вы уверены, господин Огарков, — не унимался тот же голос, — что мистер Кларк действительно американец?
— Да, видел его в форме американского офицера.
— Скажите, товарищ Огарков, вас снабдили подлинными советскими документами или поддельными?
— Нам говорили, что документы подлинные, а оказались фальшивые.
— Скажите, товарищ Каштанов, а еще какие задания вы получили?
— Приказано было собрать образцы советских документов. Разузнать в деталях, как живут, как ведут себя в быту крупные партийные и советские работники и военнослужащие. Эти сведения американская разведка использовала бы для клеветнических провокационных целей.
— Скажите, товарищ Огарков, вы по доброй воле, по убеждению пошли на службу в американскую разведку?
— Нет.
— Чем вы можете подтвердить, господин Огарков, это свое заявление?
— Еще в разведшколе склонял других агентов, обучавшихся вместе со мною, к явке с повинной, если нас забросят в Советский Союз. Это может подтвердить мой товарищ. — Николай кивнул в сторону Виктора.
— Я подтверждаю. Меня Огарков еще там убеждал, что надо прийти с повинной. Такие беседы он вел и с Игнатием, и с другими агентами.
— Скажите, товарищ Огарков, как вы относитесь к образу жизни в так называемом «свободном мире»?
— Честному человеку невозможно привыкнуть к той жизни. Как волки живут. Человек человеку враг — вот их закон.
— А вы, товарищ Каштанов?
— Все так и есть. Наши соотечественники несчастны на чужбине. Они своей судьбе не хозяева. Ими распоряжаются всякие мистеры кларки, господа гаремские, враги, одним словом.
На следующий день «Литературная газета» напечатала отчет о пресс-конференции. Николай и Виктор впервые в жизни увидели себя на газетной полосе.
Григория Кузьмина похоронили на русском кладбище в окрестностях Сан-Франциско с соблюдением русских обычаев. На могиле поставили березовый крест.
Смерть Григория окончательно укрепила решимость Каргапольцева возвратиться на родину. Он понимал, что объяснение с Эллой, с Леонтием Архиповичем будет трудным, он же у них в доме как свой человек. И любовь Эллы... Да и он к ней искренне привязался. Что-то, правда, мешало ему полюбить ее страстно и преданно. Может быть, постоянная думка о Гуте?
ebooksa