— Фантазер ты, Кеша!
— Верно, верно говорю.
Иннокентий присел рядом с Сергеем и, не скрывая волнения, сказал:
— Эх, Сережка, варнак ты эдакий! Завидую я тебе. Понимаешь, завидую...
Сергей поднялся, удивленно поглядел на друга.
— Есть чему...
— Есть, Сережа. У тебя жена, вы любите друг друга. Ты же батькой стал, дочка у тебя! Только ради этого стоит жить! А я? Мне уже тридцать семь стукнуло.
— Будет и у тебя любовь. Она впереди, скоро встретится.
— Нет, паря, — суховато отозвался Иннокентий. — Моя любовь позади. Хочешь, свою тайну открою?
— Если доверяешь. Вообще-то я не настаиваю.
— Никому не сказал бы, а сейчас...
Иннокентий прошелся по комнате, хрустнул пальцами.
— Тогда я еще учился в авиационном училище... Гутя, ну ты знаешь о ней, говорил же я, приехала ко мне в Иркутск... Ушли мы с ней далеко-далеко по Иркуту. Река такая есть, Иркут называется. Присели отдохнуть. Помолчали... Я и не вытерпел, сказал ей: «Пришло время расстаться нам, Гутя. Получил назначение в часть, завтра отправляюсь на фронт».
Смотрю, она на глазах меняется. В лице ни кровинки. Обняла меня за шею, прижалась к плечу и молчит.
— Чует мое сердце, — шепчет, — не увидимся.
— Я говорю, брось, фашистов разобьем, прилечу.
— Хорошо бы, — отвечает, — но войны без жертв не бывает.
Не знаю, сколько мы просидели так. Вдруг она уткнулась мне в грудь и шепнула: «Хочу от тебя ребенка...»
— Что ж потом?
— Уже на фронте получил от нее письмо. На медицинские курсы она собиралась. Так и не знаю, родился ребенок или нет.