Ключ

— Заткнись!

Топь рявкнула это вслух. Сет вздрогнул, ушёл в себя, насколько было можно. Топь с трудом подавила раздражение.

— Пойми, я не враг тебе. У нас теперь одна цель. Если ты поможешь мне, я никогда не позволю нам умереть снова.

Топь прислушалась. Сет настороженно молчал.

Тогда та обхватила длинными пальцами плечи, сжала и, покачиваясь чуть, монотонно и нараспев принялась вслух излагать собственные планы.

Сет слушал внимательно.

Когда в комнату заглянуло солнце, а на перилах встрёпанным воронёнком примостился Крысеныш, они вновь обрели если не покой, то хотя бы подобие целостности. Ученик почуял присутствие Сета, Топь услышала тревожное недоумение, вновь проснувшееся недоверие и природную осторожность. Круглые синие глаза щурились подозрительно. Его разум спрятался, отступил на всю длину созданной Топью неразрывной цепочки. Сет тоже учуял мальчишку. Смотрел удивлённо, непонимающе: внешним и внутренним зрением, сравнивая увиденное.

— Есть другие, такие, как ты?

Топь пропустила вопрос мимо ушей, гадая, как вновь завоевать доверие Крысеныша.

— Расскажи ему о себе, — вдруг нашлась она.

— Рассказать? — переспросил Сет.

— Да, раскройся, — подтвердила Топь и подсказала как.

Пока эти двое, ощетинившись, через силу, против воли шли на ощупь друг к другу, Топь снова набила рот, забрала прислонённый к перилам посох, принялась осматривать его, проверяя скрытые механизмы. Кружным путём, боясь нарушить рождающееся откровение, скользнула в память мальчишки.

«Топор и удавка». В трактире ждала засада. Ветер хлопал ставнями пустынных улиц. Ночные тени, скорым шагом бегущие по своим, ночным, делам, не сворачивали к южной окраине трущоб. Даже жизнь в домишках на пару кварталов вокруг трактира поутихла. Дети необычайно тихо спали, хозяева непривычно тихо бодрствовали. Крысеныш долго смотрел на тускло освещённый проём двери трактира, но так и не решился подойти с парадного крыльца. С чёрного хода слышался шорох запахиваемого плаща и сдерживаемое дыхание внимательно прислушивающегося человека. Внутрь Крысеныш проник через давно не латанную крышу.

Там, повесив острый нос, за длинной стойкой сидел трактирщик. Из кухни тянуло горчицей и жжёной известью, сам хозяин скоблил мясницким ножом деревянную разделочную доску. За широким столом сидели двое непривычно хмурых посетителей. Было заметно, что с большим удовольствием они бы посидели сейчас дома, перед тарелкой с горячим ужином, а не над кружкой с прокисшим вином.

«Кого мы ждём здесь?» — крутилось в голове у одного, и, движимый любопытством, желанием испробовать свои новые силы, Крысеныш подтолкнул эту мысль.

— О-о-о, дьявол! — Кислое вино полилось на пол. — Какого чёрта мы здесь торчим?!

Скрип ножа по разделочной доске прекратился. Второй не стал отвечать, только кивнул головой на внимательно слушающего трактирщика.

— Да знаю-знаю, — махнул рукой первый. Но вырвавшуюся из замкнутого круга цепочку мыслей остановить было уже не так просто. Крысеныш замер под стрехой, вслушиваясь.

«Изот совсем из ума выжил, если верит россказням старика Смурого. Сам известный пьяница, поверил пьянчужке». Слушать дальше было не интересно, зато можно было увидеть. Человек досадовал так потому, что сам участвовал в утренней облаве на трактир и до сих пор ещё не имел возможности толком выспаться.