— Не, коробками не даем! По килограмму на брата. А-то слишком жирно будет, — сказала женщина. — Ну, пошли к директору.
Поднялись наверх.
— Софья Семеновна! Они ничего не отобрали. Только глвза пялили, — приставила пустую корзину к коробке в углу, в которой поблескивали слюдяные горлышки шампанского, пестрели коробки шоколадных наборов, заманчиво круглели толстые тельца севрюги и палки сервелата.
Софа молчаливо уставилась на молодых людей.
— Где можно составить акт? — спросил Бакутин у опешившей директрисы. — У вас имеет место сокрытие товара. Я вас попрошу накладные за последнюю неделю…
— Успеете еще свое сочинение написать. Но это все согласовано. В нашем магазине всегда порядок. Разве вам Можаров об этом не говорил?
Разговор прервал задребезжавший телефон.
— А я к тебе никак дозвониться не могу. Что за шутки у тебя дурацкие! Кого ты в магазин ко мне прислал? Не знаешь. Как вас там? — обратилась к оперу.
— Бакутин.
— Вот, Бакутин какой-то. Акт собирается писать. Сейчас я ему передам, — протянула лейтенанту трубку. — С вами ваше руководство хочет поговорить.
Мембрану в капсульном корпусе лихорадило:
— Ты что там своевольничаешь?! Прекращай немедленно! И в отдел! Ко мне!
Не успел Бакутин отойти от стола, как в кабинет чуть ля не впрыгнул парень лет двадцати пяти в дубленке и в ворсистой ондатровой шапке. По лицу, покрытому мелкими красными пятнами, было видно, что он уже изрядно подпил.
— Привет, Софочка! — воскликнул он, театрально расшаркавшись и помахав рукой. — Гони заказ!
Заведующая показала на коробку.
— На сколько потянуло?
— Какие могут быть счеты! — сказала Софья.
Парень в дубленке хотел было подхватить ящик, как конопатый студент сказал:
— Гражданин! Поставьте назад!
— Совсем не понял! — удивился тот.