— Вы не нервничайте, ради бога. Меры уже приняты…
— Везде у вас какие-то макли, Альберт Владимирович. Идите.
Пустоболтов, похрустывая хромовыми сапожками, скрылся в коридоре. К столу Комлева подошла Татьяна Исидоровна.
— Вот представление, подпишите.
Взял бланки. На последнем росчерке спросил:
— Всё?
— Да.
— Но ведь у нас вчера лежало двадцать пять человек, а сообщений только восемнадцать?
— Ну, пара пенсионеров, остальные пять иногородние: что туда слать? Ведь достоверность их работы не проверишь. Наговорят тут разное, их и отпустят.
— И даже деньги потом могут не заплатить? Так, что ли?
— Все возможно. Дебиторы. Но это в мои обязанности не входит. Установлением личности и платой за услуги занимается дежурный.
— Услуги. Слово-то какое дурацкое… Хорошо, позовите Пустоболтова.
Татьяна Исидоровна вышла и вернулась с цыганистым дежурным.
— Старший лейтенант! На самом деле пять человек были иногородними?
Пустоболтов замялся и, плотно прикрыв дверь, сказал низким голосом:
— Ну, я же вам намекал…
— Не пойму…
— Ну, те, которых я чуть вчера… немножечко, — сделал рукой затягивающее узел движение.
— А они разве не наши?
— Ну, почему же не наши? Просто, чтобы они языки не распускали, я их — в иногородние… Вы бы видели, как они рады-радешеньки… На других телеги придут, а на этих нет. Они хоть еще раз готовы под вязки.